Оп 2-310

Пиратство начинается с душевности – с осознания ценности своей души; а кончается духовностью – вооружением личности... На суше душа обязательно высохнет, ее непременно выльют в термос, в стакан... Вообще, душа - это вовсе не паршивый корабль, она - океан; так может разлиться. Ты можешь долго плыть по душе, в попытке найти свои начала, концы, но лишь как клад затеряться... Якобы, ты кого-то ограбил, якобы, золото где-то зарыл - для кого-то это окажется важным, но для твоей души это может не значить уже ничего... (Как сон прежнюю жизнь забывают, когда переходят в другую реальность)


С истинными пиратами в эти 2 тысячи лет всё было так же, как и с самим одноглазым: они были безвестны и их распинали в религиозных Иерусалимах и цивилизованных Римах. В отместку они немного грабили их барахло... Их называли пиратами, но они были, например, рыбаками. Несколько человек как рэкетиры даже налоги собирали в порту. Может быть, даже были они христианами - если, конечно,  вообще существуют такие, если не правильней всякий раз мерить христианства проценты...


Одноглазый был пустой землей, по которой ходил кто ни попадя, на которую клали что ни попадя, которую рыл кто ни попадя; прочитав Достоевского, он  пустил росток и корешки. Но ему пришлось спрятаться в море, надеть маску одноглазого пирата, чтобы не погубил его кто ни попадя, действуя как прежде, как обычно, как всегда…

Вспышка - это когда в мгновение происходит непостижимо многое. «Я прав, если только не случится вспышка». – «Кто смотрит на солнце, тот настолько прав, что ему уже не страшна никакая вспышка - их просто нет, они гаснут как свечи, внесенные в солнечный день: ты их уже не видишь, когда приходит легкий ветерок и гасит их, тебя же гладя по щеке» (Одноглазый боится вспышек, их вреда для зрения, но слишком уж хочет, чтобы его тоже погладили...)