Корова-ночь, грустя, неведомо о ком

Корова-ночь, грустя, неведомо о ком,
Мычит ветрами так пронзительно и тонко,
Из тучи-вымени туманным молоком
Напоит месяца-пушистого теленка.

Теленок выйдет на речные берега,
Внимая отзвукам раскатистого луга,
И запрокинет серебристые рога
В речную гладь, пугая рыбу, что уснула.

Вот он уходит в загустившуюся тьму,
В бока корове упирается лохмато,
И, словно сахар, что рассыпали ему,
Он лижет звезды красным языком заката.

И льется вновь седых туманов молоко,
И от мычанья травы вздрагивают тонко,
А я иду и вижу где-то далеко
Корова-ночь ласкает месяца теленка.

Идут они среди заснувших берегов,
Не замечая, не отгадывая снова,
Что где-то снизу средь заливистых лугов
На них глядят земной теленок и корова.

В коротких взглядах с ними делятся судьбой,
О травах сочных, о тенях, скользящих мимо,
Мычат они теперь как будто бы с мольбой
Своим заоблачным далеким побратимам.

Теленок рыжий, покидая близкий кров,
Всё ждет чего-то от луны рогатой, светлой,
Корова-ночь, заметив их в конце концов,
Ответит им мычаньем ласкового ветра.

Да вот коровам шляться ночью не резон,
Вернутся в хлев дремать одни под крышей тонкой,
А ночь-корова уплывет за горизонт
И уведет до завтра месяца-теленка.