Элегии

       Овидий

Там рыба ходит подо льдом,
Как под прозрачным потолком:
Чернеют, вздрагивая, спины.
Безудержно вмерзает в льдины
Хрустальный остов корабля.
В снегу гранитная земля;
Простор для птиц необитаем.
Холмы волнятся пеленой:
И всадник вьётся горностаем,
Волну минуя за волной.

Ах, холод Скифии прибрежной!
Не так ты страшен лире нежной,
Как Рима ложное тепло,
Как лицемерия уставы,
Что тем мерзей, что не кровавы:
Души погибельное зло.

Там спит змея на ложе пышном…
А тут всё рядом, на виду.
Порой стрелу над ухом слышно;
Порой рука торчит во льду…
Порою варвар лижет вина,
Объём принявшие кувшина,
А под стеною крепостной,
Из двух десятков брёвен сбитой,
Проводит пленниц бечевой
Сарматский конник деловитый.

И день за днём, во сне пустом,
Спешат исчезнуть подо льдом.

2019

    Хутор «Железный»

Дни молодости, дни уединенья,
Вдали от города, в украинском селенье;
Точнее – в роте: за забором там
Раскинут хутор белый по холмам.
Авдотья старая у мазанки присела.
Спуститься в погребок она хотела,
Чтобы достать, в бутылках, самогон,
Для чёрных, жаждой мучимых, погон.
Но – ах и ох!  – вступило в поясницу…
Как курица, рябая тут девица.
Доить корову ей и стыд, и лень.
К хохлушке ходит рядовой Долбень.
Чтобы потом хохлушкою хвалится...
Черна, что та шелковица, девица,
И спереди зубов недостаёт…
Сижу на крыше (это мой полёт)
Прицепа, где молчит аппаратура…
Тутовника меня влекут плоды.
От них у всех черны, как сажа, рты.
Вот службы прелесть – отдых Эпикура!
Разложен ужин пышный на траве.
Тут «табуретовки» бутылки две,
И ключницы над ними дух витает;
Прямоугольник сала ожидает,
Лоснясь, – как бритва, острого ножа.
Две-три рыбёшки, жаренных лежат –
Армянским поваром, но без приправы…
Тут – паляница с гребешком корявым
Блестит на солнце лаковым бочком,
И кружка ходит пьяная кругом.
Бывало, выйдешь в поле кукурузы,
Пройдёшь его, потом леском, леском…
Или в дощатый заберёшься кузов,
От колеса толкнувшись сапогом.
И в гарнизон. А там, глядишь дорогой –
Бредут хохлушки стайкой голоногой…
А ты – в сельмаг – и «Осени златой»
Бутылку хвать – и в ёлки чуть живой…
Зачем минули, дни уединенья,
Вдали от города, в украинском селенье? –
Точнее – в роте: за забором там
Раскинут хутор белый по холмам.

2020

      Архангельское

Уходят подмосковные селенья,
В моих стихах помедлив на мгновенья…
Вот магазинчик, деревянный дом,
Где торговали пивом и вином, –
На курьих ножках. Лестница, скрипуча,
Ведёт наверх: тут – дерево, могуче,
Шатёр листвы раскрыло над тобой:
Весь теремок – под липой вековой…
Сюда отец когда-то, мучим жаждой,
С конферансье-приятелем, однажды,
Зашёл, с похмелья ангелом храним…
Давно их нет. И сломан магазин.
А там – посёлок: домики с лепниной;
С витой решёткою балкон старинный
Висит над улочкой и, верно, ждёт:
Вот краля выйдет, веер развернёт…
Напротив – клуб, где крутят кинофильмы
По вечерам. Как в масляной давильне,
Народ теснится в душной темноте.
Идёт «Дубровский» … В бледной чистоте,
На улице мороз кусает сучья,
И снег скрипит и колет мрак трескучий.
А утром – чай; и саночки легки:
И влажное касание руки
Разгорячённой девочки, в мерлушке,
И глазки карие… Такие Пушкин,
Быть может, видел иногда во сне
Или в злачёной раме на стене.
Потом – и парк, заваленный снегами;
Усадьбы дверь с таинственными львами,
И балюстрада, где балясин бег,
С фигурами и бюстами, как снег.
И в мягкой позе Афродиты юной,
За кованой решёткою чугунной,
В глубокой арке мрамор чуть живой,
С пучком волос над дивной головой...
Всё, всё стоять осталось неподвижно…
С еловой лапы снег падёт чуть слышно;
Качая хвою, белка промелькнёт;
Воспоминанье, вспыхнув, оживёт:
Рассеет лет тяжелое молчанье –
И успокоит душу на прощанье.

2020

 Южная элегия

Бывали дни, когда летал Амур
Над увенчанной тиной головою;
И моря ластилось, и волн ажур
И шумный бег кудрявого прибоя,
И дальний парус, меньше, чем платок,
Где красным – буквы: «В» и «М»; вилок
Над морем чудо-облачка высоко…
И по обрыву, в глинистый песок,
Колючий куст, воткнутый одиноко…

Там, наверху – железные пути.
Там – вагонетки ходят друг за дружкой.
Цистерны, в саже, с лесенкой-игрушкой,
И паровоз с звездою на груди.
Идёт вразвалку поезд дровяной,
Везёт в пригоршнях уголь насыпной,
Везёт кругляк, затянутый прутами,
Везёт мазут и нефтяной кисель…
Блестит стальная рельсов канитель,
Окаймлена зелёными горами.

А там – скала, где берег как увяз
В седой волне голубовато-рыжей…
Как пусто мне без света тихих глаз! –
И жду я возвращенья всякий час.
И рад уж мысли, что тебя увижу.

2020