Утро в трамвае...

Удивительная коробочка, передвигающаяся во времени, называется "трамвай".
Сегодня я стою на балконе и курю, наблюдая, как она, с поразительной скоростью своих маневров и характером, появляется и скрывается на моих глазах. И что-то необыкновенное, что-то легкое в этой коробочке есть. Сперва она была как божья коровка, которая неожиданно взлетает вверх. Затем стала как червяк, который копошится, преодолевая свой путь, только червяк — свободный от навязанного режима его жизни в кусочках земли. Но сегодня я увидел в коробочке нечто новое, нечто уникальное и редкое. Я почувствовал себя живым, переполненным какими-то странно знакомыми чувствами, как таз, который вот-вот начнет переливаться через края. И именно он становится центральным действием, покрывающим все вокруг, опуская тем самым предметы, делая их второстепенными... В такие моменты кажется, что вот-вот, и таз заговорит с миром. Я дал бы ему такой надменно важный тон — тон одинокого начальника, изредка выбегающего в коридор в  поисках сотрудника, которому можно сделать замечание.
Как обычно, после утреннего завтрака, я спускаюсь вниз по лестнице, останавливаясь на моем любимом месте: между  9 и 8 этажом. Смотрю на одинокие дома, думаю и курю. Мне нравится, что они такие смелые среди нас, стоят и точно также смотрят на все наше убогое существование, мечты, падения и взлеты. Я выхожу из подъезда, поздоровавшись с дворником, как обычно, и сворачиваю вправо за дом. Передо мной открывается финишная прямая до любимой остановки. Обычно в эти минуты я считаю шаги: в среднем, получается 114 шагов от подъезда до остановки. Но еще ни разу я не уложился в 114 шагов, когда возвращался домой с той же самой остановки. Удивительно... И вот, я захожу в знакомую коробочку, выбираю место в самом хвосте и наблюдаю за обитателями этого аквариума. Мне нравится находиться в конце вагона и видеть всех. Это дарит постоянное спокойствие, ощущение контроля над ситуацией, внутреннего баланса. Быть может, это чересчур, но воспаленному мозгу уже вряд ли можно помочь. Единственное, что можно сделать — удовлетворить его прихоти, стать его другом, почти братом, опорой и поддержкой. Раньше мы не могли договориться друг с другом, но теперь это все в прошлом. Сегодня картина открылась мне по-новому: будто художник решил добавить в этот пейзаж немного музыки, для изменения ритма сердцебиения.
Через одну остановку, после того как я сел в трамвай, в него зашла группа из четырех человек. Существа, совершенно не из этого аквариума — другие... Они, как одинокие березки в поле, разбросали вокруг себя новую энергию, совсем не похожу на нашу, аквариумную. По внешнему виду можно было сразу определить их принадлежность к социальной работе: теплое одеяние с нашивками и какими-то несуразными буковками. Я не сразу смог разглядеть, издалека,  наличие нагрудных камер. Все это меня заинтересовало... Как правило, в такие моменты, когда мне интересно, я притворяюсь спящим. Но на самом деле, я уже давно научился смотреть на мир с закрытыми глазами. Он открывается мне иначе, совсем не так, когда я его наблюдаю, а в полной мере. Обычно он меняется, но не внешне, а по своему характеру: будто, когда я закрываю глаза, он становится чуточку смелее, чуточку наглее и изящнее. Компания из четырех человек оказалась разделена на два фронта: двое мужчины и две женщины. Хотя на женщин они мало походили... Это были контролеры проезда в общественном транспорте, запачканые, но все-таки высоко оценивающие себя в обществе. Как ни странно, это люди, которые расценивают свою работу как безмерный вклад в государственный строй, общественные начала.
Я долго фантазировал на тему того, какие люди попадают в такие группы, откуда они пришли, почему именно они, что могло бы их объединить. Но, дабы сохранить спокойствие своего воспаленного сознания, решил остановить фантазии. И вот, делегация растворяется в толпе "жителей" нашего аквариума, нацеливаясь проверить наличие у них прав для перемещения и существования в этом пространстве. В тот же момент, так, ненароком, начинает меняться внешний вид нашего аквариума... Сначала свет потихоньку тускнеет, затем приобретает желтый оттенок и становится вовсе непонятным. Стенки меняют свою форму: от привычного квадратного состояния округляются, в боках своих и, дрожа, устремляются куда-то вверх. Ощущение изменения пространства, с приходом этих "путешественников", заставляет меня испытывать негодующие эмоции к нарушителям нашей, такой привычной и приятной, тишины. Я вижу, как один из контролеров, перемещаясь словно медуза, барахтаясь в руках недовольных людей, как в водорослях, целенаправленно выбрал меня. Не знаю, как это объяснить: когда ты уже понимаешь примерное развитие событий, когда ты ощущаешь как тебя уже представили. И ты в разных образах, словно вспышка, летаешь в чьих-то мыслях, падая и поднимаясь или разбиваясь на осколки... Остается около пятнадцати секунд, я вижу как глаза контролера наполняются безупречным смыслом — самым настоящим идеалом жизненного пути. Его щеки превращаются в красные, налитые воспоминаниями мышцы, переходящие в ехидную улыбку. Шаг за шагом, он наверное представляет, как вечером, в уединении, будет с достоинством демонстрировать свои заслуги своему начальнику. А тот, в свою очередь, будет расхваливать его перед всем отделом, а может быть, через полгодика, даже выпишет премию. Да, оно того стоит... И вот, почти, наступает момент развязки: во всем всегда виноваты человеческие пороки. До моего выхода оставалась одна остановка, а контролеру до меня оставалось примерно человек восемь-девять, но взгляд...  Этот взгляд невозможно ни с чем было перепутать: самоуверенность, желание получить свою цель — были явными, и я это почувствовал.
Сегодня я уехал без проездного: он остался дома, с другими предметами в шкафчике. Наверное, так должно было случиться. Наша коробочка подъезжала к моей остановке. Уверенный в моем сне контролер жадно поглощал пространство, надеясь на то, что до меня он доберется, и мне ничего не останется, как подчиниться полю закона и заплатить штраф. Великое же удивление было считываемо с его лица, когда на остановке "Сельскохозяйственная улица" я резко встал, с последнего места, и направился к выходу. Это сравнимо с ситуацией, когда стоишь в очереди, и в тот момент, когда подходит время отпускать тебе продукты, противной или вредной продавщицей, совсем сбоку, непонятно откуда, доносится голос: "Касса больше не работает. Просим вас перейти на другую."
Я стою на улице, на моем лице — улыбка. Обернувшись, ловлю взгляды из уезжающей коробки, а вместе с ней — уезжающими обитателями аквариума. Сегодня будет зима. Мне надо на работу. Меня там ждут.