Бубер - диалог с богом

Бубер - диалог с богом.
Бахтин - с богочеловечеством.
Я стану сена стогом.
Пою!моё отечество.

Стихи,стихи,рифмовочка.
Хороший мальчик Вовочка.
Ах!тишина,ах!звёздочки.
Ах!личики,ах!мордочки.

Ах!тьма ночная,жуткая.
Ах!песня с прибаутками.
Ах!ручки шалавливые.
Ах!барышни красивые.

Ах!море,поле,горочки,
Корсетики,шнуровочки.
Ах!поцелуи томные.
Ах!шхуны трёхмачтовые.

Морские волки,Вейден,Мод,
И времени подлунный ход.

Бубер - диалог с богом.
Бахтин - с богочеловечеством.
Я стану сена стогом.
Пою!моё отечество.

          ***

 Центральная идея философии Бубера — фундаментальная ситуация сосуществования Я с другой личностью, существования, как «со-бытия» с другими людьми. Развивая идеи «Философии Диалога», восходящей к Марбургской школе неокантианства, Бубер много сделал для популяризации понятия «Диалог» и связанной с ним философской системы, так что он на сегодня является гораздо более известным в мире диалогистом, чем его друг и коллега Франц Розенцвейг или Ойген Розеншток-Хюсси.

Основные идеи буберовского диалога изложены в книге «Я и Ты», написанной с пророческим пафосом, возможно, под влиянием Ницше. В работе Бубер противопоставляет отношение «Я — Ты» и «Я — Оно», где первое — любовный «диалог», живое межличностное отношение, а второе — повседневное утилитарное отношение, соответствующее аристотелевской логике. Бубер считал, что Я — Ты отношение возможно не только к человеку, но и, например, к дереву: в этом случае вместо биологических или физических характеристик дерева я буду иметь дело с его ценностной, духовной природой. В этом смысле Бубер сопоставлял Я—Ты отношение с полинезийским термином «мана», введённым в оборот Брониславом Малиновским, который описывал «ману» как дорелигиозное озарение при внезапном ощущении духовной силы, стоящей за тем или иным явлением.  Два типа отношения, по концепции Бубера, порождают два противоположных образа мира; человек не может постоянно пребывать в состоянии Я — Ты отношения, но «тот, кто живёт лишь Оно — не человек».

В работе «Два образа веры» Бубер противопоставляет греческий рациональный подход к миру, сопряжённый с визуальным восприятием, — библейскому духу, связанному с восприятием звуковым. Первый, с его точки зрения, порождает веру как уверенность в той или иной информации, второй же — веру как доверие, живое отношение. Бубер пытается показать на примере Нового Завета, как в ранней истории христианства произошёл отход от библейской веры-доверия (эмуны) к греческой вере-знанию (пистис).

Будучи учеником Дильтея, Бубер со студенческих лет изучал мистические движения в разных религиях. Этот опыт «вживания» в чужой религиозный опыт оказал значительное влияние на его философское наследие. Так, Бубер посвятил много лет собиранию легенд, относящихся к еврейскому религиозному течению хасидизма, итогом чего стала книга «Хасидские предания», первый том которой был дважды переведён на русский язык[7]. По мнению Бубера, в центре хасидизма оказывается совершенно новый литературный жанр — история, которая только и способна передать живое отношение между Я и Ты. Гершом Шолем, основатель академического исследования еврейской мистики, критиковал Бубера за игнорирование философского наследия хасидизма.

  Хасидизм возник в Речи  Посполитой.

         ***

 Одной из центральных идей Бахтина является идея диалога[22], раскрытая на примере анализа творчества Достоевского как полифония. Через русскую религиозную философию диалог восходит к идее соборности (симфония, интерсубъективность, плюрализм, многополярность). Бытие («конкретная действительность») интерпретируется как событие, которое немыслимо без поступка и субъекта (человека). В частности он замечал, что «предмет неотделим от своей функции в событии»[23]. Вне конкретных событий существуют лишь «пустые возможности» и «неукоренённое бытие». Рационализм он считал предрассудком, а усмотрение сущности возможным только благодаря интуиции («эстетическому видению», «любовному созерцанию»). Иррационалистические моменты в своей философии он обосновывает посредством эстетики.

В рамках работы над «Философией поступка» Бахтин, несомненно, начинал разработку собственной философской системы феноменологического типа — она и подразумевалась, видимо, им под первой философией. Переход к «Автору и герою» был, возможно, для Бахтина и переходом от системы феноменологии к феноменологическому методу — окончательным выбором в пользу метода. Особое место в философии Бахтина занимает исследование «смеховой культуры» на примере карнавала, в котором отсутствует серьёзность («официальность») и догматизм и «сама жизнь играет». Сущностью смеха и карнавала он называет демонстрацию самого события, то есть обновления, изменения, перелома, возрождения и кризиса одновременно. Бахтин настаивает на их первичности и критикует попытки редукции этих феноменов к потребностям. Смех, карнавал и праздник представляют собой бытие без отчуждения.


М. М. Бахтин, «Искусство и ответственность»:

За то, что я пережил и понял в искусстве, я должен отвечать своей жизнью, чтобы все пережитое и понятое не осталось бездейственным в действительности.


(На художественной фотографии М.Бахтин)