Всех приглашаем на массовку...

"Всех приглашаем на массовку - эпоха Пушкинского века..."
И я подумал: отчего же бабла шутейно не срубить -
Курну халявные сигары, "примерю" тросточку для смеха
И может быть мне из мушкета дадут кого нить прострелить...
И в этих радужных надеждах, примкнув в ряды соседа Вовку,
Я очутился в зимнем лесе, в трико, на лыжах и босой,
Всё потому, что - бородатый, а Вовка выявил сноровку
И вот теперь он, как бы, Пушкин,
А я, как будто бы, Толстой.
Стоим, два дурня, ожидаем, что говорить в эфир не знаем,
Должны приехать режиссёры и по сценарию снимать,
Но нет их транспорта и нету, и мы не в шутку подмерзаем,
Особо я, босой на лыжах, уж пятки начали стучать
О край лыжни как неродные и мне всё больше не до смеха,
А Вовке что, ему - потеха, он Пушкин, франт и он одет,
А я тут греюсь сигаретой и бороды, своей же, мехом,
И понимаю, что массовка мне принесёт немало бед:
Бронхит, скукоженность и злобство,
Пустой карман и процедуры: уколы, банки и сиропы, и электрический форез...
Куда пропали режиссёры? Так издеваться, это - скотство!
И где же, чёрт возьми, мушкеты? Хотя сгодится и обрез!


Второй вариант:


Я сегодня видел зайца, говорящего, при деле -
Он на пне плясал чечётку и читал французский рэп,
Волки, лисы и медведи на снегу вокруг сидели,
Я глаза протёр так сильно, что чуть было не ослеп.
А подале, чуть левее, врать, ей богу, не умею -
Пушкин, личною персоной, лыжи к сборищу прямил,
Да его Толстой приметил, борода по ветру реет:
"Слышишь, Сашка, дай огнива - от вечора не курил."
И застыли, лыжи в крестик, Лев Толстой, весь в Адидасе -
Шапкой грееется  макушка - бережёт свои мозги;
В сюртуке и боливаре Пушкин как всегда прекрасен,
Всё при нём - и шарфик красный, и манишка, и носки
С чистой шерсти от овечек, няня лично их связала
Вечерочком, между делом, под лучиной иль свечой,
А Толстой, тот как обычно - пятка голая топтала
Снег чистейший, аки сахар, а ему всё нипочём,
Хоть в сугроб и проседает, то ль от жара, то ль от веса,
Если дольше так покурит, то провалится совсем,
Я хотел поосторожить, но язык мой, вот - повеса,
Завязался за зубами - не ослеп, так будешь нем.
Ну и что - стою, страдаю, прислонился до берёзы
И кумекаю тихонько как из леса воротить,
Говорящий заяц - мелочь, а вот Пушкин с графом - слёзы,
Не поверят мне ни разу, хоть вчера я бросил пить.