Кикиморы

***
Домовой сидел в стареньком кресле на маленькой, капитально - методично  засранной кухне и пил свежезаваренный крепчайший кофе из большой кружки. В этом доме он бывал крайне редко,  ибо хозяйки были барышни эмоционально самодостаточно- стабильные, и по хорошему счету, им ни кто был не нужен, а напрашиваться лишний раз было как- то не ловко. Это были две его старинные приятельницы  еще со стародавних , волосатых времен, состоявшие между собой  в греховной связи, и успокаивающие себя тем, что после смерти садомиты, даже в аду будут вместе. В молодости он общался  с ними много и часто. Вечерами они обсуждали за чашкой чая какие нибудь психологические ребусы или писательские пассажи. Как свои, так и чужие.
Потребность пообщаться с лицом женского пола, для которого ты не представляешь сексуального интереса и по этой причине относительно безопасного, возникла достаточно спонтанно. Но была, как это не странно, весьма и весьма логичной.
Небольшая двухкомнатная квартирка, которую занимали " сестры", была мягко говоря, в достаточно убитом состоянии. Конюшни царя Авгия  по сравнению с этими апартаментами были практически как стерильная операционная.
Из за отсутствия бачка на унитазе как токового, слив уже много лет осуществлялся при помощи ведра с водой. Электрика не работала в половине квартиры. В ванной мылись как 200 лет назад - при свечах. И это не была некая романтика, а именно суровая необходимость. По дому бродили три кошки и одна собака разной степени породистости. Кошачья шерсть была здесь практически везде. А запах!  Шустрые тараканы ловко прятались в трещине дубового советского линолеума с утеплением, лопнувшим ровно по середине кухни на самом видном месте.  Торфяное болото кухонной раковины издавало легкое амбре застоявшийся воды.
Барышни были писательницами, которые даже где-то и когда-то издавались  и выпустили в свет несколько книг фентезийного толка под псевдонимом " Сестры без грима."
Людям  "творческого" склада ума, под час на столь не интересно заниматься всевозможнейшей бытовухой, что они не занимаются ей вовсе. Выражение "творческий беспорядок" считается всеобьясняющим и одновременно оправдывающим. Правда, иногда масштабы беспорядка обретают такую гротескность, что как говориться, хоть стой, хоть падай!
Он давно перестал обращать внимание и как бы то ни было вмешиваться в полу бомжатское, полу маргинальное существование розовой "богемы". В конце концов, светлая сторона их души была на столько симпатична, что на проявления явного разгильдяйства на бытовом уровне можно и глаза немного и под закрыть. Не каждый же представитель творческой интеллигенции может позволить себе прислугу...  Да и слушать и слышать они умели как ни кто.  А это на данный момент жизни было самое главное. Да и кофе в их доме варился отменнейший.
Его выслушали до той степени пока запас слов и негативных эмоций не иссяк у него полностью. Потом ему слегка почистили ауру и слегка под залатали дыры в биополе. Потом ему хвастали уже написанным, зачитывая главы из свежего, и еще пока не опубликованного.
Иногда начинало казаться, что время в этом доме просто остановилось. "Сестры" напоминали ему в духовном плане не  разделенных сиамских близнецов сросшихся головами где-то в астральном пространстве. Наверное он был единственным представителем мужского племени, которого эти две кикиморы запускали к себе в дом. Остальных они либо боялись, либо ненавидели.
На прощанье ему подарили  завалявшийся  на полке в шкафу " Плащ Иисуса" и пожелали доброго пути.
Около полуночи он вышел от "сестер" с тем самым ощущением благостного спокойствия какое возникает у человека вышедшего на свежий воздух из маленького сакрального помещения для ритуалов чрезмерно обкуренного какими-то благовониями.
Подхватив  полы подаренного плаща, и закинув его почти забытым жестом себе на плечи крест на крест, он вышел в эту ночь чтобы рассечь этот город на двое, войдя в него, как входит острый нож в мягкое сливочное масло...
22.06.22.