Серебряные тропы 117

.


Перед тем как исчезнуть до октября, хочу оставить небольшой подарок читателям и авторам страницы – сонеты поэтесс Серебряного века. Возможно их творчество укрепит авторов в собственных силах и даст новые творческие импульсы и темы.

----------
С октября 2022 года данная страница будет развиваться в следующих направлениях (они уже опробованы и смотрятся очень достойно):

- тематические брошюры (две статьи/две подборки), новшество: брошюра станет двусторонней. Одна половина будет посвящена современным авторам, другая – классике сонета. Это позволит поднять общую планку и даст возможность сверять свое творчество и его результаты с другими веками, культурами, образцами.

- на основе тематических брошюр будут создаваться аудиокниги (по 12 сонетов или 1 венок сонетов)

- лучшие тексты будут переводиться в формат виртуальных экспозиций музея современного Русского сонета (по три сонета)





Серия: СОНЕТ СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА. Аделаида ГЕРЦЫК

Аделаида Герцык (в замужестве Жуковская; 1874-1925) – русская поэтесса Серебряного века, прозаик и переводчица.

Выпуск 4 СЕРЕБРЯНЫЕ ТРОПЫ (женские имена)

Содержание 

- Как много было их, – далеких, близких
- В стесненный строй, в тяжелые оковы
- Одна любовь над пламенною схимой
- О сестры, обратите взоры вправо
- Любовью ранена, моля пощады
- Все так же добр хранитель умиленный
- Люблю пойти я утром на работу
- Крадусь вдоль стен с лампадою зажженной
- Постой на миг. Расстанемся сейчас
- Видал ли ты эбеновые дуги
- Был поздний час, и веяла прохлада
- Господь сбирает дань с Своих садов


======================================_sv_==========


УЧИТЕЛЯ
 
Как много было их, – далеких, близких,
Дававших мне волнующий ответ!
Как долго дух блуждал, провидя свет,
Вождей любимых умножая списки,

Ища все новых для себя планет
В гордыне Ницше, в кротости Франциска,
То ввысь взносясь, то упадая низко!
Так все прошли, - кто есть, кого уж нет...
 
Но чей же ныне я храню завет?
Зачем пустынно так в моем жилище?
Душа скитается безродной, нищей,
   
Ни с кем послушных не ведя бесед...
И только в небе радостней и чище
Встает вдали таинственный рассвет.
   1914


***

В стесненный строй, в тяжелые оковы,
В изысканный и справедливый стих
Мне любо замыкать позор свой новый
И стон подавленный скорбей своих.

Расчетливо касаясь слов чужих,
Искать из них единое то слово,
Что передаст безжалостно – сурово
Всю тьму бескрылых дум, всю горечь их.

Внести во все порядок нерушимый,
Печатью закрепить своей, – потом
Отбросить стих, как призрак нелюбимый,

Замкнув его серебряным ключом.
И в стороне, склонившись на колени,
Безгласно каяться в своей измене.

__________
   На появление "Cоr ardens"1 и "Rоsаrium"2
   1 "Пламенеющее сердце" (лат.).
   2 "Стихи о розе" (лат.).
 
 
***
Одна любовь над пламенною схимой
Могла воздвигнуть этот мавзолей.
Его столпы как рок несокрушимый,
А купола – что выше, то светлей.

Душа идет вперед, путеводима
Дыханьем роз и шепотом теней,
Вверху ей слышны крылья серафима,
Внизу – глухая жизнь и рост корней.

Мы все, живущие, сойдемся там,
Внимая золотым, певучим звонам,
Поднимемся по белым ступеням,

Учась любви таинственным законам.
О, книга вещая! Нетленный храм!
Приветствую тебя земным поклоном.
    1912


СВЯТАЯ ТЕРЕЗА
 
О сестры, обратите взоры вправо,
Он – здесь, я вижу бледность Его рук,
Он любит вас, и царская оправа
Его любви – молений ваших звук.

Когда отдашь себя Ему во славу –
Он сам научит горестью разлук.
Кого в нем каждый чтит, кто Он по праву –
Отец иль Брат, Учитель иль Супруг.

Не бойтесь, сестры, не понять сказанья!
Благословен, чей непонятен Лик,
Безумство тайн хранит Его язык.

Воспойте радость темного незнанья,
Когда охватит пламень темноту,
Пошлет Он слез небесную росу. 
   1912


Да лобзает Он меня
   лобзанием уст своих.
   Песнь Песней
 
Любовью ранена, моля пощады, –
Переступила я святой порог,
Пред духом пали все преграды –
Открылся брачный, огненный чертог.

И все отверзлось пред вратами взгляда,
Я зрела небеса в последний срок –
И встало темное виденье ада
И свет познания мне душу сжег.

А Он, Супруг, объемля благодатью,
Пронзая сердце огненным копьем –
"Я весь в тебе – не думай ни о чем!" –

Сказал. И в миг разлучного объятья
Прижал к устам мне уст Своих печать:
"Мужайся, дочь, мы встретимся опять!" 
   1912



  После посещения М. Волошина
 
Все так же добр хранитель умиленный,
Все с той же шапкой вьющихся кудрей,
По-прежнему влюблен в французский гений,
Предстал он мне среди моих скорбей.
   
Не человек, не дикий зверь – виденье
Архангела, когда бы был худей.
Все та же мудрость древних сновидений
И невзмутнённость сладостных речей.
   
И гладя мягкую, густую шкуру,
Хотелось мне сказать ему в привет:
"Ты лучше всех, ты светом солнц одет!
   
Но хочется острей рога буй-туру,
И жарче пламень, и грешней язык,
И горестнее человечий лик".
 
   1912


ДОМ

Люблю пойти я утром на работу,
Смотреть, как медленно растет мой дом.
Мне запах дегтя радостно знаком,
И на рабочих лицах капли пота.
   
Томясь от стрел и солнечного гнета,
Трепещет мир в сосуде голубом.
И слышится в усилии людском
Служения торжественная нота.
   
Благословен немой тяжелый труд
И мирный быт. Присевши у ограды,
Я думаю, как нужен нам приют,
   
Чтоб схоронить в нем найденные клады.
И каясь, и страшась земных уныний,
Уйти самой в далекие пустыни. 
   1914



СВЕТИЛЬНИК
 
   Посв. Л. Г.
 
Крадусь вдоль стен с лампадою зажженной,
Таюсь во мгле, безвестность возлюбив,
Страшусь, что ветра позднего порыв
Загасит слабый пламень, мне сужденный.
   
Как бледен голубой его извив!
Как мир огромен – тайною бездонной,
Над ним взметнувшись и его укрыв,
Чуть тлеет свет, величьем уязвленный.
   
И вот рука, усталая, застыв,
В траву роняет светоч бесполезный.
И вспыхнет он на миг в ночи беззвездной,
   
Своим сиянием весь мир облив.
И вновь рука подъемлет и, лелея,
Несет в тиши дыхание елея.
   Август 1914
   Судак


РАЗЛУКА
 
Постой на миг. Расстанемся сейчас.
Еще мы близки. Я твоя подруга.
Дай руку мне. Как натянулась туго
Та жалость тонкая, что вяжет нас!
   
И ныне, как всегда, в последний раз,
И нет конца, нет выхода из круга,
И знать нельзя, чем кончится рассказ?
Зачем нужны мы были друг для друга?
   
Свою ли боль, тебя ли я любила?
Кругом пустыня – не взрастет могила,
Где скорбной мглою дышит тихий сад.
   
Еще рука трепещет, умирая,
А полые зрачки уж вдаль глядят,
Пустынное пространство измеряя.


***

"Видал ли ты эбеновые дуги
Под сенью тяжких кованых волос?"
"Запомнил трепетный, точеный нос,
Уста алее роз на дальнем юге?"
   
"Раскаты чуял заглушенных гроз?"
"Ее озерные покои, други,
Держали вас, как в заповедном круге?"
- Так за вопросом сыплется вопрос.
   
Художники, толпясь вокруг любовно
И соревнуясь в пышности речей,
Все выше строят деве мавзолей.
   
Она ж, в своих богатствах невиновна,
Стоит, спокойно душу затая,
Средь брызг и воль земного бытия.
   1912
   Судак



   Посв. Людвигу Квятковскому
 
Был поздний час, и веяла прохлада,
Когда переступил он наш порог.
В тяжелом пламени немого взгляда
Зрел неуклонный непонятный рок.
   
В душе его мы чуяли преграду,
Он среди всех казался одинок.
Хотелось знать, где боль и где отрада,
В какой борьбе он духом изнемог.
 
Шли дни, – и все, что было в сердце сжато
Средь творчества и дружеских бесед,
Исторглось песнями и стало свято,
   
С судьбы был снят мучительный запрет.
Пришел к нам бранник темн[ый] и винов[ный]
– Ушел свободный жертвенный <...>
 
   Сентябрь 1915



   "История года".
   Коллинз
 
Господь сбирает дань с Своих садов.
У нас весна, чуть роза зацветает,
На небе осень рано наступает –
Полны корзины огненных плодов.
   
И ангелы покинули свой рай,
Чтоб жать, сбирать и числить урожай.
О, только бы ко мне не подошли!
В душе бесплодной не созрели
Дары Ему – и даже иммортели
Бессмертные лежат в пыли.
Не возрастет колосьев золотых

В земле, дождем не орошенной,
И, прячась от Него, смотрю смущенно,
Как Он сбирает дань с садов Своих. 
   Май 1919
   Судак