Сергей Пекорь. А куда затыкать? Рус. Бел

Мы повязаны все
бутербродами с маслом,
тянем руки ко лбам,
вожделея вождями,
и плетём по углам
паутины  Ананси,
меж снегов и дождей,
гром с небес ожидая.

Мы не можем ходить
без знамён  показухи,
и дышать, и мечтать
без примера кумиров,
и не можем понять,
почему Пьер Безухов
рвал библейские корни
на русских могилах.

Не желаем мы знать,
что есть тезы, что анти,
не читать в переводе
как съели маэстро,
и какой едкий синтез
у Гегеля с Кантом,
у немецких амбиций,
похоже, нет сердца.

Но зато нас прельщает
мученье Кортеса,
что отрезанным был
от любви, и от суши.
Да, и Сашенька Пушкин,
пробитый Дантесом,
не тревожит уже, в нас,
Наташину душу.

Но подспудно мы пляшем
под сукину дудку,
где блины, там портвейн,
и царевна-лягушка.
Хоть божился Бажов,
только в омуте жутком,
так же кружит  Огнёвушка,
блин, - поскакушка.

Сколько жизней и денег
потрачено залпом,
по усам всё текло,
ну, а в рот не попало,
а была ведь у нас
аладинова  лампа,
только,  где потереть-то
Маруся не знала.

И теперь, вот, орут
бородатые ряхи,
что по-русски ходить
надо слева на право,
и что в джинсы нельзя
затыкать край рубахи.
А куда затыкать?
Хрену только и знамо.

А куды затыкаць?

Мы не можам хадзіць
без сцягоў  паказухі,
і дыхаць, і марыць
без прыкладу куміраў,
і не можам зразумець,
чаму П'ер Безухов
ірваў біблейскія карані
на рускіх магілах.

Не жаданы мы ведаць,
што ёсць тэзы, што анты,
не чытаць у перакладзе
як з'елі маэстра,
і які з'едлівы сінтэз
у Гегеля з Кантам,
у нямецкіх амбіцый,
падобна, няма сэрца.

Але затое нас вабіць
пакута Картэса,
што адрэзаным быў
ад кахання, і ад сушы.
Так, і Сашенька Пушкін,
прабіты Дантесом,
не трывожыць ужо, у нас,
Наташину душу.

Але падспудна мы скачам
пад суччыну дудку,
дзе бліны, там портвейн,
і царэўна-жаба.
Хоць бажыўся Бажов,
толькі ў віры жудасным,
гэтак жа кружыць  Огневушка,
блін, - поскакушка.

Колькі жыццяў і грошай
выдаткавана залпам,
па вусах усё цякло,
ну, а ў рот не патрапіла,
а была бо ў нас
аладинова  лямпа,
толькі,  дзе пацерці вось
Маруся не ведала.

І зараз, вось, гарлапаняць
барадатыя ряхи,
што па-руску хадзіць
трэба злева на права,
і што ў джынсы нельга
затыкаць край кашулі.
А куды затыкаць?
Хрэну толькі і знамо.

   Перевёл Максим Троянович