Об Алексее, Петре и Анне

Много в мире нашем бед и утрат,
Что с любовью обойдут стороной:
Сотворила Русь эпоха Петра
Так, как бог отец творил мир земной.

Приумножив, что веками дано,
Прорубал в избе страны вне потерь
Император до Европы окно,
Чтобы враг не шел в открытую дверь.

У ворот шпиона камнем прибил,
Чтоб историю не переписал,
И не избы, а дворцы, как грибы,
Зрели в каменных приневских лесах.

Город вечен... что ж в окно против сил
Затхлость рвется…нам бы воздуха хоть!
Сотворил  господь… вдохнуть лишь забыл
Душу сын его в гранитную плоть.

Сын Алексий в черном бунте стрелу
Получил, сломавшись, как тонкий мост.
“Здесь не ветер нужен, лишь поцелуй,” –
Нежно молвила Петру Анна Монс.

“Фаворитка, ты души не неволь,
А не то и зарублю сгоряча.
Да кого же целовать? шведов что ль?
Царь в кругу у офицеров кричал –

Город есть, а духоте выйдет срок,” –
Сокрушался, Анну гнав за шатер,
Но иcторию для завтра сберег
Верный стражник, молодой гренадер.

Был высок, как клён, что скинет свой лист
И лишь имя – то ли риф, то ли чёлн,
В нем фавор в одно с опалой сплелись,
Алексеем воин был наречен.

Десять лет не знал, что ждет впереди,
День грядущий – то потоп или брод?
Но при Гангуте с корвета один
Выжил он, чтоб жили царь и народ.

Тут депеша посреди бранных смут,
Рассказала гренадеру она,
Что курфюрстку шведов Анной зовут,
В императора она влюблена.

Сквозь луну, как оружейный прицел,
Видел вечер, разогнав бури тлен,
Как княгиню заманил офицер
Тонкой хитростью в несбыточный плен.

Ей твердил: “Я сын Петра, ждем мы вас”,
Глянув в очи, где гудел шторм с краёв.
Но беда случилась с ним в бранный час –
Сам без памяти влюбился в нее.

Не хотел пленить, за грубость виня
Двор, солдат… пред чувством все  - мишура.
А принцесса под копыта коня
Наскочила, лишь увидев Петра.

Конь копытил склон девичьей груди.
Умирая, Анна молвила вслед:
“Не ушибся, милый мой, подожди,
Целый ты, но головы, словно нет.

Забинтую… пусть веков ореол
Сохранит тебя для нового дня.
Чтоб великий твой двуглавый орел
Русь и Швецию крылами обнял”.

И ушла с улыбкою на лице
В море синее, где жемчуга нить…
Хоть крепился молодой офицер,
Но не мог печаль царю объяснить.

Пусть  в порядке эполет и седло,
Рана свежая болела в груди,
Хоть не меньше полувека прошло,
А Алексий всё один и один.

Дело царево хранится в веках,
Пусть ушло былой поры волшебство,
Офицер покуда здесь, хоть в полках
Позабыли даже имя его.

Скоро встреча с вечным богом-отцом,
Но узнал боец, вернув время вспять,
Что на площади пред зимним дворцом
Фальконе решил Петра изваять.

Алексей пришел на берег Невы:
“Здравствуй, царь…” но увидал сквозь испуг:
Всадник целый, только нет головы,
Ах, да вот она… в перстах нежных рук.

Молвит дева, сжав макет у груди,
“Фальконе пред портретисткой в долгу,
Не ушибcя, милый мой, погоди,
Сотворить черты лица помогу.

Излечу я, забинтую края
Головы, что смотрит вдаль над Невой,
Хоть не доктор, лишь художница я,
Милый всадник, будешь вновь как живой”.

Офицер припомнил жар бранных смут
И ушел…услышав слово в дверях,
Что девчонку тоже Анной зовут,
Как невесту, что давно потерял.

Дух болел, как застарелый сустав,
Что любовь в войне стирал до вины,
Но…О, чудо! воин вновь юным стал,
Речь девичью услыхав со спины:

“Стой, Алексий…чту тебя и престол,
Милы оба вы в теченьях Невы,
Поцелуй, чтоб наш двуглавый орел
Не лишился ни одной головы”

А на небе, как в волшебном панно,
Схлынув боль былых потерь и утрат,
Свежий ветер проникал сквозь окно
Града, вечного до ангельских врат.


Примечания
Анна Монс – фаворитка Петра Первого, с которой он расстался в 1704 году. Данное имя также носили многие приближенные к императору, например, Анна Иоанновна, дочь брата Петра, Ивана Алексеевича.

Алексей – сын Петра Первого, который был казнен отцом при подавлении бунта стрельцов

Этьен Фальконе – скульптор, изваявший памятник Петру Первому, Медный Всадник, названный так по одноименной поэме Пушкина. Однако голову всадника создал не он, а его помощница, Анна (Мари) Калло.