Шереметевы

                «Deus conservat omnia»
                «Бог хранит все»
                Девиз рода Шереметевых.

Истории отдельные страницы
Ложатся предо мной неприхотливо.
События проходят вереницей,
Я изучаю их задумчиво, пытливо.
Род Шереметевых сегодня предо мною,
Одна из них – Прекрасная Елена,
Что, сына Грозного царя Ивана, став женою,
Вдовою вскоре стала после свёкра гнева.
А вот каким мог быть Иван Васильич Грозный в гневе,
Мы можем видеть в Третьяковской галерее.
Где Репин показал нам на картине
Царя вслед за убийством собственного сына.

Спустя сто лет идут бои за Нарву –
Борис Петрович Шереметев обретает славу.
Окно в Европу Петр Первый прорубает,
В плен к Шереметеву Скавронска Марта попадает.
Красавица рыдает, горько плачет,
Работая у генерал-аншефа просто прачкой.
Но к генералу Меншиков заходит,
И он с собой красавицу уводит.
А Шереметев без нее страдает,
И он Петру об этом намекает.
Тот быстро обо всем смекает,
У Меншикова Марту забирает.
Впоследствии надумает жениться,
И прачку бывшую он сделает царицей.
А Шереметева, чтоб поскорей забыться,
Отправит в Астрахань с врагами государства биться.
Вернулся Шереметев победителем, героем.
За это титул графа Петр ему присвоил.
Теперь весь род из поколенья в поколенье
Был должен предка соответствовать
Высоким достиженьям.
А в качестве подарка дорогого
Петр денег дал для возведения Дворца ему в Кусково.
Борис Петрович строить сам не успевает,
И эти земли сыну завещает.
В Москве сын Петр в это время проживает,
Но и в Кусково часто заезжает.
А в моду входит на Руси тогда театр,
Петр Шереметев у себя желает ставить свой спектакль.
Он для театра здание возводит,
Актеров он средь крепостных своих находит.
Но и к Петру приходит вскоре старость,
Все сыну Николаю от него теперь досталось.
Он молод, энергичен, благодушен,
Но крепостной народ во всем ему послушен.
И потому театр процветает,
К ним на спектакль императрица приезжает.
Екатерина смотрит восхищенно,
И даже громко хлопает в ладони.
Особенно ей нравится солистка,
Звучит чей голос звонко, мелодично, чисто.
И перстень свой с руки она снимает,
На тонкий пальчик той артистке надевает.
«Своим ты пеньем соловья затмить готова.
А как зовут тебя?» «Прасковья Жемчугова.
Я родилась в семье у кузнеца простого,
И я была Прасковья Ковалева.
Но барин наш, граф Николай Петрович,
Фамилии присвоить нам изволил
Такие, чтоб они звучали ярко.
И для меня нет лучшего подарка».
«Да, верю я – ты из простого рода,
Но выглядишь ты очень благородно.
А где же граф, что из тебя актрису сделал,
Поговорить бы с ним сегодня я хотела».
«Ваше Величество, минуту погодите,
Я приведу его, Вы в кресле посидите».
И вот к императрице граф подходит,
Она с ним долгий разговор заводит.
Репертуар, конечно, обсуждают.
И об актерах тоже рассуждают.
«Скажите, граф, где Вы находите таланты,
Они сверкают, словно бриллианты.
Вы к ним относитесь с огромнейшей любовью,
Особенно заметно это по Прасковье».
«Талант Прасковьи с детства был заметен,
Она в семь лет уж пела много песен.
Красивый голос у нее – сопрано
Был оценен учителями очень рано.
С ней занимались Сандунова, Дмитриевский.
Она внимала им с великим интересом.
Язык французский, итальянский изучила,
И публика талант Прасковьи оценила.
Да я и сам к ней чувства нежные питаю,
В ней добродетель, разум отмечаю.
Присущи постоянство ей и верность,
А украшение ее поступков – честность».
Императрица только повздыхала –
Ей в окружении людей подобных не хватало.
Затем Дворец с театром был в Останкино построен.
Блистала и на этой сцене Жемчугова.
Прошли года, Екатерина умирает.
Теперь на троне император Павел восседает.
Приходит Петербург в движенье –
Меняет Павел окруженье.
Те, кто близки к Екатерине были,
О них при Павле вскоре все забыли.
Но у него о Шереметеве воспоминанья всплыли,
В далеком детстве меж собой они дружили.
И прибывает вдруг гонец в Кусково:
«Вас император Павел ждет как гостя дорогого».
И нет возможности от приглашенья отказаться,
Он просит лишь немного времени собраться.
Едва народ проснулся в Петербурге спозаранку,
Он в дом родителей въезжает на Фонтанке.
С ним приезжает в этот дом Прасковья,
Но климат здешний подорвал ее здоровье.
Диагноз был врачей неутешителен, серьезен –
Она, действительно, больна туберкулезом.
Не слышно стало пенье утром рано,
Умолкло в доме нежное сопрано.
И за Прасковью граф переживает,
Но что же делать, он пока не знает.
Однажды разговор заводит с ней самою,
Он предлагает стать его женою.
«Прасковья, я давно о том мечтаю,
Чтоб в дом вошла хозяйка молодая.
Конечно, ты пока что крепостная,
Но не нужна мне женщина другая.
Мне без тебя не жить теперь, я понял.
Бумаги я на вольную оформил.
Теперь не дочь ты крепостного Ковалева,
А дочка знатного  поляка Ковалевская Прасковья.
Твое здоровье коль позволит нам жениться,
Венчание тотчас же состоится».

А в высшем свете возмущение волною –
Как крепостная может графа стать женою.
Пусть родилась она от знатного поляка,
Росла потом средь крепостных, однако.
Вокруг графинь, княгинь живет немало.
Делиться счастьем с крепостной нам не хватало.
Глядеть не можем на несправедливость мы спокойно,
И быть графинею Прасковья недостойна.
Между собой графини и княгини враждовали,
Но как расправиться с Прасковьей - вместе обсуждали.

Прасковья ж понемногу поправлялась,
И свадьба эта все же состоялась.
В Москве они венчались тайно в церкви,
Был в качестве свидетеля Кваренги.
Тот самый архитектор знаменитый,
Что из Италии приехал строить Питер.
Чтоб было где привить
Манеры светские девицам благородным,
По чертежам его
Был институт построен Смольный.
Украсился, благодаря нему, Санкт-Петербург
И новым зданьем Академии наук.
Со стороны ж невесты на венчаньи –
Подруга давняя Гранатова Татьяна.
А через год родит Прасковья сына,
Граф назначает бал в честь сына и графини.
И шумный бал, конечно, состоялся.
В дом на Фонтанке весь «Beau Monde» тогда собрался.
Играет музыка, повсюду шум, веселье.
В соседних комнатах накрыто угощенье.
Доволен граф, но вдруг на самочувствие плохое
К нему подходит с жалобой Прасковья.
Они уходят в комнаты подальше,
Но граф ее считает попросту уставшей.
И все же он прислугу подзывает,
И за врачами срочно посылает.
Помчались слуги вечером морозным,
Врачи приехали, но было уже поздно.
Прасковья на руках у графа умирает,
Граф, от бессилия помочь жене, рыдает.
«Beau Monde», что высшим светом назывался,
Про смерть услышав, тут же разбежался.
В изнеможении присел граф у камина,
И слезы горькие льет в память о любимой.
Его бессилье собственное гложет,
А про гостей подумает чуть позже –
«Из них ко многим у меня доверья нету,
Кого угодно могут сжить со свету».
Граф в одиночестве живет в уединеньи,
Как все случилось – его мучают сомненья.
Горячка то ли, то ли отравленье –
У графа лишь остались подозренья.
Но, чтоб подобное и с сыном не случилось,
Он полагается во всем на божью милость.
Причину смерти до сих пор никто не знает.
Граф ненамного сам жену переживает.
Спустя шесть лет он сильно простудился,
И с сыном Дмитрием и слугами простился.
А чтобы сын хранил о нем воспоминанья,
Он сыну Дмитрию оставил завещанье:

«Вниманьем женщин был я с юности обласкан,
Но, баловень судьбы,
Был бесконечно я испорчен счастьем.
Богатство, роскошь, слава – так приятно,
Не чувствуя забот, жить в этом мире.
Но помни, что, мир этот покидая,
Мы сможем взять с собою лишь дела благие.
Богатствами ж, себя не забывая,
Делиться надо, людям помогая.
И грамотно хозяйством управляя,
Ты будешь жить, доход приумножая».

Сын, повзрослев, учел отца советы.
В кавалергардский полк
На службу поступил корнетом.
В военной службе проявив таланты,
Пожалован он был во флигель-адъютанты.
Потом сменил
Военный китель на костюм гражданский,
Вступил на должность он –
Действительный советник статский.
Он близко к царскому приблизился семейству,
И в пятьдесят –
Двором монаршим управляющий гофмейстер.
Странноприимного он попечитель дома,
Сегодня это здание всем москвичам знакомо.
В Москве, на Сухаревской площади,
В нем расположена больница Склифосовского.
По просьбе матери отцом построен был он,
И стал для бедных домом он гостеприимным.
Колонны нас встречают здесь шеренгой –
Их проектировал знакомый нам Кваренги.
Поскольку труд - любви великой посвящал он,
Странноприимный дом стал русским Тадж-Махалом.
Но после революции в России
Судьба непросто рода Шереметевых сложилась.
Подальше кто уехал, кто-то ближе,
И многие живут сейчас в Париже.
Общаются, конечно, на французском,
Между собой же говорят и думают на русском.

Когда-то в юности я сам бродил в Кусково.
Там для меня все было неожиданно и ново.
Был не один я – с девушкой красивой.
Мы по усадьбе шли неторопливо.
И ранней осени с ней аромат вдыхая,
Я наблюдал за ней, тихонечко вздыхая.
Экскурсовод рассказывал нам о судьбе Прасковьи,
А я на девушку глядел тогда с любовью.
Мы были молоды, о счастье мы мечтали,
Но и ошибок много совершали.
И девушка, с которой я встречался, -
Я вскоре с ней, как с юностью, расстался.

Род Шереметевых полтыщи лет известен,
И потому мне очень интересен.
Все, что о них узнал недавно сам я,
Пересказал, как смог, сейчас и вам я.