Ока анализ

 
***
Уже по-осеннему слетала позолота
Истекала живой краской ди Бонде Джотто
в семье кузнеца родится гениальный Амборджио
Были века, и ушли – осыпались росписи в Падуе
Заворожён листвой
На «ты» с небом – на «вы» с тобой
где-то монах расписывает апсиды
В Соровском храме или в монастыре на Сретенке.

Вы слышали пение – почти Ангелов
Когда падаешь на колени
Повинуясь небу
И всё – то по вдоль – то поперёк
твои лодыжки омыты дождём
и давний сон – где ты приснилась
сидя на полу
разбираешь матрёшку до самой маленькой
заводишь юлу и слышишь то бой старых часов
то нескончаемый дождь.

Вспархивают страницами фламинго
Из синих марокенов Чехова
Апостол Матфей в старых митенках разбирает рукописи
А за окном всё льёт и льёт на меди выстукивая
Монахи пакуют на продажу вино
Поют колокола – поют юродивые
Время рвётся как плёнка в старом кино
и в прореху выглядывают купчихи Кустодиева.

На обочине машины – люди заведенные апельсины
Бродят переулками как сомнамбулы в поисках ласки
Малярийная дрожь промозглых дождей
размывает акварель привычных пейзажей
и уже не знаешь где ты
о тебе уже не расскажет никто
только между рёбрами
плещется рыбой сердце
неровно рвётся время
и лист уносит
забываешь – что там было
не счесть ни снегов – ни дождей.

Хотите знать код от врат Петра?
Просто впишите свою жизнь.
Свои даты –
когда встретились – когда вскрывали письмо
встречали поезда и провожали навсегда
Когда давали имена временам непогоды
Только не лгите себе
скажите – как называется место под чайником
и сбудется не сейчас – 30 февраля
И всё вернётся – в любой месяц
Он терялся – он омыт дождём.

Во что верим – в зёрна – в майские окна
Идём за золотом востока
И наша гекатомба – душа
Крестишься – Буд-то уже не вернёшься
Торговался со временем купчихой
Отпусти князь на волю
Маралом или окунем.


Конечно, можно подсесть не что угодно
Кроме морковки с киндзой.

коренья – рис
пера Августа
или обойтись лучком
готова под лучами вспыхнуть
зардеться, леденея весь
околицей омыться
тырын-дын тырын-дын здесь.
И взрослеем не до срока   
Всё просто – срываешь яблоко
И всуе поминаешь бога.

Точный анализ бесплодного мозга,
Длинны  кишок, слюны, сукровицы
Любовных выделений присущих телу
Это ли не цель?
Пройтись по истории
И за ради Христа пролить кровь
Лубочные картинки с котом
А в телеграмме однополчане
с кожей сожженной, прострелянной,
Вспоротой  скальпелем, кухонным ножом
Заточкой с патиной времени.
Все просчитать для прогноза болезни
Но больного уж нет.
Истекает млечный путь
Вам кофе просто или с молоком?
Набоковское лето сквозь тропки
Меж стволов просится в альбом
Смаргивает крыльями арго
И отсылает нас в лето н-ого года
Где нас потчевали манкой и топлёным молоком.

А нам остаются песнопенья.
В подворотнях с гитарой
В окнах забрызганных кровью,
У костров, в день города
В день выбора нового крестника
Болтаемся в деке города
Призраками Сретенки
В наушниках плеера.
Песни для ванн
За пластиковой занавеской
Где тело подмывают
За ним подглядывают
Или вскрывают ему вены.
Со строительных лесов узбекские песни.
Грузинские, застольные, для тостов.
Песни сепаратистов – муэдзинов сзывающих на молитву
Входим в метро на Кузнецком – на Красной Пресне.
Разрываясь на тысячи фрагментов памяти
И вот – ты уже невесом.
В среднем Поволжье – где пальмы – орляк – овёс
И плетут лапти – извольте вдохнуть грудью полной
И будет вам вёдро или ненастье

Не бросай Серёга бутылки в чужой огород!


Мне бы приобщиться к этому веселью.
Взять на поруки оступившегося героя
положить его на стол хирурга.
Или посадить его на скамью к прокурору.
Продать Родину, отца, друга
Да кто все это купит?
Или кинуть возлюбленную?
Да она меня уже кинула!

Пока я на наблюдательном пункте
Я полон решимости.
Где-то шрапнель укладываясь в глину
Разбрызгивает следы мозговой деятельности
в клевер в васелёк
Тиранят вши.
Танковые пушки влюбляются в окна
Открой, милая – открой сука за мной никого
только автоматная очередь.

И что это за яблоки,
Что ложатся под гусеницы?
Хорошо быть в кофейной гуще
Но лучше даже не держаться
За ручку кофейной чашки,
А смотреть, улыбаясь на пьющего.

«Задолбал» – слова моей последней подруги.
Она не выдержала моего молчания.
Моего пристрастия к грин чаю.
Ее коробили мои татуировки
И что я предпочитал «Го» ее заднице.
Ушла она к геймеру с ником,
А я ставлю Стиви Рей Вона
И мне большая разница.

Вот бы разобрать Россию до последнего камушка.
Вот бы разграбить всю до полушки.
Вот бы всех баб ее перетрахать
И приласкать обиженного юдушку.

Подвыпившие болтались в Бульварном кольце
Разбрасывая пивные бутылки сеятелем.
Сытно отрыгивающие антропофаги,
Обкуренные мазафаки, метрофилы
Мединетки, маргиналы, косухи, дреды
За губами нимфетки
Беззубый рот Пиковой дамы
К пупочкам приторочены манки
Оттянуты по последней моде
Притягивают взгляды и шлепки
Туда, откуда берут начало ноги
Впиться, спариться и затеряться
Под искусственным светом
Куда сползаются слизняки
Ароматом распугивая биотуалеты

…в Клозери де Лила Оно отлило
Без определенной половой принадлежности
И места и вида на жительство.
Бегут суки спасая имущество от неимущих.

А мы выползаем из руин зализывая раны подруг
Скрытые от глаз доступные для рук.
Пусть потоп – у нас Ноев ковчег.
И мы в паре – в парке ли или в нигде.
По осыпавшимся видеоархивам,
По оплавленным сыркам  CD
Восстановим утраченный алгоритм.

Зарывшись в подушку ночь за переборкой плачет.
Птицы клинописью подоконник клеймят.
Ебипетскими яроглифами на чем свет стоит
Ненормативные любови к моему слуху летят
ведь где-то сад – и сакуры вот вот к подножию слетят.

Над кроватью спайдермены  плетут
Для каждой мухи 
                Гамак. Бессонница. Гомер
Слышу, как жалуется вслух насосавшийся комар.
И капает на мозги предательский кран
Заполняя очередную обойму.

А  в начале февраля (подлинность оспаривается)
Christ lag in Tobesban – den
Угасал в горячке стен.
Глушил весну – когда мне небо закрыли.
Прятал руки чтоб не стыли.
В каждой капле
Подтаявшей луже
Режущей кромке льда
Река набухала ватой
Твоей грудью.
И хлороформ моста
Обрушивался удушающей маской.
Но я успел глотнуть ветра
С утонченностью Гаргантюа
Распробовать твое бургонское сердце.
Меня подкосила водка твоего виска.
Оглушила, даже не успел оглядеться.

Эх, расплеснуться бы, расходиться!
Глянула на меня подгулявшая река.
Но берега ее грубо стиснули:
Сиди, сука, жива  пока!

Расплеснулась реченька, таки, закружила
Подолом смела берега, лодчонки.
Мосты как гребни повыдергала
Расплела косу чухонки.

Все дальше в глубь России забиралась Весна.
Я тебя пересилю!
Драной рубахой на ветру сосна
Над моим подворьем
Над моей кондовой Сибирью.
Грачи за трактором бродили,
Склевывая смятые бычки.
И пахло кирзой, когда земле
Наступали на выю.

Люблю дерево, но не когда плаха – Палех!
Пестрые круглые матрешки.
Ты любишь гладких баб,
Квас, деревянные ложки?
Одичавших собак ночи,
Что бросаются за луной
Через всю площадь.
Тоскливо, может водочки
что – нет?
А вы русский?

На Сретенке  колокольню поставили
Матушке – Боже!
Из окна Макдональдса
Обзор ничаво  –  хороший!
С цоколей убеленных разнообразно
Взирали гранитные небожители.
Им было разного.
На то, что разлиты огни
Фиолетово – оранжево.
Бросают пустую тару к ногам Спасителя
Отнюдь не цветы.

Угваздали
 – Пива! - закричал Маяковский Вадим  Вадимыч
 – Кто там шагает мимо? Пива!
 – Соскребите с головы эту сволочь!
Скрежетал нежно душка Феликс.

 – О, дайте, дайте я отрублю ему бороду!
Вопил Петр – глядя как по ступенькам
Спускается Пимен.
 – О  мука крестная, говорил я – не Ставрогины
Евреи подомнут Россию.
А у тебя что под кепкой, печать Каинова?

Люблю юбки короче короткого и тесные трусики,
Которые врезаются...
 – Заткнись!
 – В облака плоти.
 – Заткнись!
 – Люблю – люблю…
                – Понаставили тут всякой сволочи!

Каждое утро в столице вырезали деревья из картона.
Кого-то тыкали вилами в пузо для виду.
Петрушка с колотушкой в телеке.
Телега с навозом поругана  Шанелью
И может мы навсегда отлучены от неба.




карт.Джотто ди Бонди