Завет

1 Книга Царств, 20 глава

И вновь Давид в разгар суровой драмы
К Ионафану приходил из Рамы,
И плакать стал у друга на груди,
Не ведая, что будет впереди.

Что сделал я Саулу, в чём мой грех?
За что за мной он гонится при всех?
За что, скажи, уже немало дней
Он ходит по стопам души моей?

Какое зло во мне, какой обман?
И отвечал ему Ионафан:
Господь с тобой, мой друг, ты не умрёшь,
Живым, здоровым от царя уйдёшь,

Во всём, что мой отец Саул творит,
Он прежде всех со мною говорит,
В свои дела меня он посвящает,
И пусть тебя тревога не смущает,

И если б царь хотел тебя убить,
Он должен был меня оповестить,
Он все дела в мои влагает уши,
У нас с отцом в единстве тесном души.

Давид же клялся, умоляя друга:
Отец твой знает, мы сдружились туго,
Поэтому скрывает от тебя,
Не хочет говорить, меня губя,

Тебе не выдаёт своей мечты,
Но зло его предвидеть должен ты,
За что скажи? Ведь я ему не враг,
Но, жив Господь, один лишь только шаг

Между душой моей и чёрной смертью,
Клянусь землёй, клянусь небесной твердью!
Так изливал Давид свою обиду.
Тогда Ионафан сназал Давиду:

Что пожелаешь, сделаю тебе
В твоей суровой горестной судьбе.
И отвечал, тревоги не тая:
Вот завтра новомесечье, и я

Сидеть обязан буду за столом
С отцом твоим, а он наполнен злом,
Но отпусти меня без царской воли,
И я уйду, и спрячусь где-то в поле,

И буду там я прятатся три дня,
И если царь вдруг вспомнит про меня,

Скажи ему - Давид от всех проблем
Пошёл в родной свой город Вифлеем,
Чтоб совершить там жертвоприношенье,
Ища душе мятущей утешенье,

Три дня он там пробудет, а потом,
Вернётся к нам опять в твой царский дом,
Он мне сказал, что там у них служенье,
И годовое жертвоприношенье

Всего родства, они собрались вместе,
Родство Давида у народа в чести.
И если скажет твой отец: Прекрасно!
То значит, мне явиться безопасно,

И будет мир во всём рабу Давиду,
Царь отпускает горечь и обиду.
А если, вдруг, отец твой разозлится,
То значит, зло в душе его гнездится,

И хочет он тогда меня убить,
Чтоб чашу мести злобную испить.
Но ты Давиду милость окажи,
Коль я виновен, смертью накажи,

Внемли моим желаниям сердечным,
У нас с тобой завет пред Богом Вечным,
Не возвращай меня Саулу в руки
На злую смерть, на боль души и муки.

Ионафан сказал ему: Не бойся,
Как ты решил, на время в поле скройся,
Никто тебя не выдаст, не смущайся,
Но в город к нам пока не возвращайся.

Как скоро я на всё ответ взыщу,
Тебе я неприменно сообщу,
Не будет то для нас с тобой секретом,
Кто известит меня тогда об этом?

Спросил Давид, в душе не пряча боли,
А тот ему ответил: Выйдем в поле.
И вышли вон по маленьким дорогам,
И там Давиду клялся перед Богом:

Господь мой жив, и я ещё живу,
И Бога во свидетели зову,
Клянусь тебе, узнаю у царя,
Чем он живёт, добро иль зло творя.

И, если благосклонность у отца,
К тебе на третий день пришлю гонца,
А если я узнаю, что Саул
Свой царский нрав былой перешагнул

И в сердце затаил коварный грех,
И хочет погубить тебя при всех,
И это я в твои открою уши,
Спасая от могилы наши души.

И вот тогда я отыщу тебя,
В душе своей и плача и скорбя,
Но ты мне милость тоже окажи
И в трудный час надежды не лиши,

Когда Господь смирит твоих врагов,
Разгонит их, как алчущих волков,
Как лист сухой попалит их в огне,
Развеет их, ты вспомни обо мне,

Коль буду жив, а если вдруг уйду,
Тогда от дома моего беду
Ты отврати и милость окажи,
За грех отца мой дом не накажи.

В тот славный день Ианофан с Давидом,
Предавшись всем и болям и обидам,
Навек завет священный заключили
И Господу друг друга поручили.

Пусть взыщет Бог с врагов твоих за кровь! -
Он предвещал Давиду вновь и вновь,
Его святая чистая любовь
Была превыше женской в то мгновенье
И он, не пряча скорбного волненья,

Сказал, в своем душевном переломе:
Ведь, завтра новомесячье, и в доме
Все соберутся дружно у стола,
Оставив повседневные дела.

Твое увидев место, мой отец
Сурово спросит: где пастух овец?
А ты сиди в укрытии три дня,
И прячась осторожно, жди меня.

А в третий день с утра сюда спустись,
Там возле камня жди и притаись,
Не выходи, враги сильны и злы,
А я пущу из лука три стрелы.

Как будто бы попасть пытаюсь в цель,
В ту сторону, где камень твой «Азель»,
И отрока отправлю их искать,
Сам нужным словом буду помогать,

И если крикну: мальчик, стрелы сзади!
Ты выходи, не бойся, Бога ради,
Беды тебе не будет, жив Господь,
Он сохранит в тебе твой дух и плоть.

А если крикну: стрелы впереди!
Вставай скорей и, с миром, уходи.
И в нашем вечном пламенном завете,
Господь да будет в неприступном свете,

Великий Бог в Своём небесном храме
Свидетель наш во веки между нами,
Да будет всё теперь по Божьей воле!
И спрятался Давид в широком поле.

И вот настал торжественный обед,
Пришёл Саул, он празднично одет,
Он, как всегда, не может без копья,
А рядом с ним - лихие сыновья.

Саул воссел, как прежде, у стены,
Напротив сели славные сыны -
Ионафан и гордый Авенир,
Так начался обычный царский пир.

Все сыновья и слуги были в сборе,
И лишь Давида не было на горе.
Саул, заметив это, промолчал,
Лишь головой сурово покачал:

Очиститься, должно быть, не успел,
И потому, со всеми не посмел
За стол нечистым, неготовым сесть,
Чтоб трапезу святую вместе есть.

И на второй день праздника Давид
К обеду не пришёл, Саул сердит,
И зло своё он выражает вслух:
Где Иессеев сын, былой пастух?

И отвечал Ионафан: Давид
Не заболел, он не лежит, не спит,
Вчера ушёл к отцу он в в Вифлеем,
Не стал он говорить об этом всем,

Меня он одного предупредил,
И я его с молитвой отпустил.
У них сегодня жертвоприношенье,
И я одобрил светлое решенье.

Саул на сына закричал, как зверь:
Негодный сын, подумай хоть теперь,
Пока живёт на свете твой Давид,
Престол твой над страной не устоит!

Чтоб нам рабами пастуху не быть,
Его должны сегодня мы убить!
Я вижу всё - ты другом стал Давиду!
И царь, не пряча злобную обиду

Добавил: Ты - один из сыновей,
На срам себе и матери твоей,
Сдружился тайно с пастухом-певцом,
Пренебрегая царством и отцом!

Теперь же встань не медля и иди,
И беглеца живым мне приведи!
В измене он коварной уличён
И, потому, на гибель обречён.

Немедленно доставь его сюда,
Не избежит он царского суда!
Но сын стал возражать ему: Отец,
Остерегись пред Богом, наконец,

Твой дух в тебе стенает и скорбит,
Остановись, не враг тебе Давид,
Какое зло он совершил для нас,
Не он ли твой народ от смерти спас?

Но царь Саул, прервал его словами:
Негодные! И что мне делать с вами?
И ты с Давидом - бедствие моё!
И бросил в сына царского копьё.

И видя, сколько в отчем сердце зла,
Ионафан ушёл из-за стола,
И гнев, и боль, и горькая обида
Сдавили грудь защитника Давида.

На третий день он вышел в чисто поле,
Как будто бы развеяться на воле.
Душа его скорбит от тяжких мук,
В руках его колчан и верный лук.

И отрок малый с ним, ему б играть,
Но он бежит, чтоб стрелы собирать,
И стрелы стал Ионафан пускать,
А отрок должен их в траве искать.

- Беги, беги и стрелы мне найди! -
Кричит ему: Все стрелы - впереди!
Таков был для Давида тайный знак,
Что царь ему отныне - кровный враг.

И отрок смело в поле побежал,
А он стрелять из лука продолжал
И всё кричал: Вперёд беги, вперёд!
И ждал, пока тот стрелы соберёт.

А отрок ничего не знал о том,
Хоть стрелы все в траве нашёл с трудом,
И все их до единой возвратил,
И этим господину угодил.

Тогда сказал ему Ионафан:
Возьми оружье, стрелы и колчан,
И в город возвратись, ступай домой,
А я пойду попозже за тобой.

И тот пошёл, гордясь своею ношей,
Как добрый воин и слуга хороший.
Когда ушёл он, с южной стороны,
Где камни в поле жёлтые видны,

Поднялся из укрытия Давид,
Душа его томится и скорбит,
И другу он три раза поклонился,
И горькою слезой пред ним залился.

И - целовали верные друг друга,
И плакали от тяжкого недуга,
Но больше плакал всё-таки Давид,
Ведь он был этим царским злом убит.

Ионафан сказал: Прощай, мой друг!
Благословен будь Господом вокруг
И, с миром Божьим, отправляйся в путь,
И наш завет до смерти не забудь!

Да будет Бог свидетелем меж нами,
И пусть хранит он наш завет веками!
Сказав сие он в город возвратился,
Давид же в скорби в Номву удалился.

сентябрь-октябрь 2018 г.
Портленд, Орегон