Я вас хочу, чего же боле?!

Я вас хочу, чего же боле?!
Смотрю, робею и молчу,
боюсь дотронуться рукою.
Боюсь признаться, что хочу...

Касаться, видеть, наслаждаться,
молчать в безмолвии, робеть
и тайной мысли ужасаться,
как невозможно, не хотеть...

Я знаю, быть того не может,
как невозможно этим жить,
чего уж точно невозможно,
хотя и это может быть.

Словами стану повторяться,
а то и вовсе, замолчу...
Хотя, чего уже бояться,
коль всё случилось и хочу.

Чтоб время рядом не горело,
и не бежало, не текло...
Не наблюдалось, но кипело.
Остановилось, замерло.

Ах, боже мой, какое чудо!
Я отражаюсь в них и вы...
глаза, зелёным изумрудом
и поволокой синевы.

В руках серебряное блюдо.
Душа в смятении от слёз.
И пусть завидуют нам люди,
смотрите, сердце преподнёс...

А вы б прошли и, взор потупя,
на лоб поставили тавро!
Как злая ведьма, взмыли в ступе.
Не оценили б серебро.

А может... нет, только не это.
Мой милый друг, душа моя,
непредсказуемая свету,
Вы недоступны для меня,

Не улетай, мечта в полуночь,
не перестань со мной кружить...
Дозвольте тайной мысли жить.
Седой повеса, деве юной

Спустил имение и деньги,
метал на облако всерьёз.
Она ушла роскошной тенью,
как и пришла, из рамы грёз.

Он просто в карты невезучий!
Среда, единственный вопрос,
ну, просто так, на всякий случай,
зависший локон знаком, Што-с?

На кон вся жизнь, тогда конечно!
Она бы стоила того,
везло любви за делом грешным,
и душу дьяволу - на зло.
 
Меня преследует тот образ
и жить спокойно не велит,
Я - тот король, сердит и грозен,
который дамой будет бит.

А он убит, разбито сердце,
и всю неделю ждёт среды...
Но Stoss совсем даже не терце он,
я объясню, гуляем мы...

Мы с ней пройдём по переулку.
Туман растает цвета беж...
Дешёвый хруст французской булки
и шлейф несбывшихся надежд.

Так на судьбу свою злодейку
ропщу, не может того быть!
Оно не стоит и копейку,
но как без этого мне жить?

Чего уж точно быть не может
и не купить, гоню я прочь...
Не приведи, она захочет.
А как делить? Безумству ночь.

Спасибо Вам, что ты не спросишь,
как это время, от и до...
Я жил без Вас, но вами в "Штосе"
упрямо ставил на зеро.

Спущу я чувства в бездну ложи,
а может лжи, чтобы любить.
Я знаю, быть того не может,
чтоб не играть, курить и пить...

Отец в засаленном халате,
покроя пряной Бухары.
Цветное облако в палате,
и фарт особенной игры.

Как карта в масть, как на заказе
легла в зелёное сукно,
и в роковом рассветном часе
тебе нежданно повезло...

За что и бил папаша сына,
что тот отыгрываться стал...
Раскрылась тайная картина,
простыл и след, на что играл.

И упорхнули с ней надежды,
остались яркие следы.
Зачем играл в судьбу невежда?
Зачем предстала светом ты?

Влюблённый просто, без причины,
продулся в прах, конец игры.
Она смотрела на мужчину,
желая впасть в его мечты...

Портрет любимой описать
никто не смог бы живо, ярко,
чтоб невозможное ласкать,
смотреть в упор металла сварку.

Погиб поэт, погиб художник.
Смотрю, робею и молчу,
ужели стало то возможно,
что Вас я боле не хочу...

Боюсь признаться даже в этом,
боясь дотронуться рукой,
как мы гуляли этим летом,
по переулку в час ночной...

Вы мне казались дамой пик,
пройдя у дома номер пять,
в тот самый лета яркий миг,
Он подмигнул колоду "снять",

Игру продолжить, штос метая,
в квартире номер 27...
У дома семь - червонной дамой
Вы улыбались мне во сне...

...Отчаяньем сердце сжималось,
от сплина Лугин изнывал,
от страсти в уме помешалось,
как старец на дочку метал.

* Лермонтов убит в свои 28 лет вслед за Пушкиным на Ду-Эли (1841, роковой и через 100 лет), а мистическая поэма "Штосс" осталась незаконченной... Игра на девушку происходила в квартире №27 по Столярному переулку д.7 в Санкт-Петербурге (в доме №5 убивали топором старушку Достоевского).
* заканчивается - «сжималось сердце отчаянием» в автографе без продолжения и конца повести, но издали её через 4 года после смерти...

14.06.2022