Струве Михаил Александрович Стихи

Из «Второго Цеха поэтов»-
сегодня привычно звучит,
когда со школьные лета
каждый из нас пиит...

ааааааааааааааааааааааааааааааааааа


ИЗ интернета
...............

Струве Михаил Александрович — Стихи

книги на чемодане
Струве Михаил Александрович

(1890-1948)

Член «Второго Цеха поэтов». Его сборник стихов «Стая» (М., 1916), вышедший в издательстве «Гиперборей», был положительно оценен Н. С. Гумилевым в одном из его «Писем о русской поэзии». Впоследствии М. Струве эмигрировал во Францию. Жил в Париже, публиковал стихи во многих периодических изданиях.


В КОНТОРЕ ДУШНОЙ, ГДЕ СТЕКЛО…

В конторе душной, где стекло
Табачной мглой заволокло,
Писец бумаг, чего ты ждешь?
Тебе какая снится ложь?
Зачем вздымаешь ты глаза:
Зачем блеснула в них слеза?

Ужель ты думаешь, дружок,
Что взор, пройдя сквозь потолок
И перейдя за облака,
Увидит райские шелка?
Иль ты мечтаешь там найти
Венец — уставшему в пути?

Ты говоришь: там нежный зной…
Там — только ветер ледяной.
Там — ледяной и тусклый свет,
И непрерывный вой планет,
И звездам тяжело идти
В потоке Млечного пути.

А это я сказал затем
Тебе, дружок, и прочим всем,
Что долго я смотрел — туда,
И заблудился навсегда,
И оттого, что горше нет
Той жизни, что живет поэт.

ПАРИЖ

Какой-то поворот случайный,
Деревьев чахлых два ряда,
Отмечены особой тайной
Порой бывают города.

Закапал дождь коротким скоком
Из малой тучи на Париж.
Что за беда? Кафе — под боком.
В нем сумерки, опилки, тишь.

Стаканы с кофеем дымятся,
И в рюмках — золотой ликер.
А капли о стекло дробятся
И говорят про милый взор,

А не о том, что век твой прожит
И у ворот стоит беда.
Что ж! Это старый мир, быть может,
Его последние года.

И мы, прошедшие по свету
Скитальцы стольких трудных лет,
Париж, мы понимаем это
И улыбаемся в ответ.

И свято чтим твои приметы:
Мороженщика в летний зной,
Каштаны на исходе лета,
Букеты ландышей весной.

. . . . . . . . . . . .

Его законы соблюдая,
Быть может, погибая в нем,
Мы образ городского рая
С собой в могилу унесем.

ИЗ ПАРИЖСКИХ СТИХОТВОРЕНИЙ

Где серый дом до неба
И улиц узок ход,
Мотор — развозчик хлеба
Летит стремглав вперед.

Рокочет голос жесткий.
Так, целый день трудясь,
Он мерит перекрестки,
Разбрасывая грязь.

Туда какая сила
Полет толкнула твой,
Где школьница спешила
С котомкою домой.

И где толпа толкалась,
Где плыл за домом дом,
Там девочка осталась
Лежать под колесом.

Но совершилось дело,
И люди отошли.
И маленькое тело
Бесследно унесли.

И длится вечер длинный,
И соблюден закон.
Струится запах винный,
И хлещет граммофон.

Стареет вечер тучный
При свете фонарей.
Не все благополучно:
Стучатся у дверей.

В дешевое веселье,
В копеечную дурь,
Несется новоселье
На крыльях снежных бурь.

И самый небывалый
Приходит переплет,
И каждый трупик малый
Запишется на счет.

ЯНВАРЬ В ПАРИЖЕ

Январь в окрестностях Парижа,
Сырая утренняя тьма
Мне кажутся порою ближе,
Чем наша крепкая зима.

Заброшенные огороды,
Убор дождин на стеблях роз.
Весь этот полусон природы,
Полувесна, полумороз.

Но влажный ветер с океана
Внезапно к полдню присмирел,
И в клочьях желтого тумана
Мелькнули иглы белых стрел.

Тяжелых облаков покровы
Остановили вечный бег.
Холодный, чистый и суровый
Валит на полустанок снег.

И запахом зимы и гари
Камин раскрытый задышал.
Искуснейший мираж? Сценарий?
Но как откликнулась душа!

Я снова старыми глазами
На побелевший мир гляжу
И меж французскими словами
Знакомых слов не нахожу.

Лисичка, ласточка, голубка
Переступает мой порог.
Ее заснеженная шубка,
Брусничный запах уст и щек.

И неожиданный и скорый
Из снежных звезд горит венец.
А за окошком у забора
Поет и плачет бубенец.

ДЕНЬ КАКОЙ — НАРЯДНЫЙ И БЛЕСТЯЩИЙ!..

День какой — нарядный и блестящий!
Весь в цвету лежит веселый путь.
А душе встревоженной все чаще
Хочется подольше отдохнуть.

Но у неба я прошу немного:
Пусть приснится мне в его раю
Старая парижская дорога,
Все в цветущих липах авеню.

Только чтоб белел в конце дороги
Деревенский домик наш простой.
И чтоб ты сияла на пороге
Милою земною красотой.

ПУШКИН НА ПАРИЖСКИХ АФИШАХ

В Париже с уличных афиш
Глядят знакомые черты.
И смотрит на Тебя Париж,
И на Париж не смотришь Ты.

Нет. Через горы и поля
И каменноугольный ад
Туда, где русская земля,
Всегда Твои глаза глядят.

Туда, где псковские холмы
Заснули снежным сном зимы,
Где долгой песней гробовой
Гудит, поет метельный вой.

А в этом мире, где январь
Весною пахнет и водой,
Где на углу цветочный ларь
Ушел в фиалки с головой,

Я знаю, Ты их узнаешь,
Далеких родичей Твоих,
И тайный знак им подаешь,
Лишь издали завидишь их.

Париж. Январь 1937