Век ожидания

Этот старенький дом на краю деревушки
И берёзки плакучей листва над крыльцом.
Из родных никого, лишь соседки-старушки,
Да скупой старичок с вечно хмурым лицом.

А у ветхой калитки скамейка косая.
Посидишь под сиренью в прохладной тени...
И пустая душа и избушка пустая,
И минули давно буйной юности дни.

Вечер. Розовый цвет небосвод расплескает.
Вспомнишь молодость вдруг – затуманится взор.
Но о думах твоих уже он не узнает,
Тот, что ждёшь столько лет, твой любимый Егор.

Женихом и невестой дразнили вас с детства,
Но обид не держали – любили сердца.
Ведь с рожденья вы жили всегда по соседству,
И любовь была даже сильнее родства.

А потом сватовство – вся деревня гуляла.
Крики "Горько!", и свадьба гремела три дня.
Кто ж мог знать, что вам Богом отпущено мало,
Что любимый твой вскоре оставит тебя.

Ты о жизни семейной так нежно мечтала,
О большом светлом доме, детишках своих.
Шёл июль сорок первого... Если б ты знала,
Что последнею станет та ночь для двоих.

Утром страшная весть по деревне промчалась:
«Вероломный фашист на Россию напал!»
И в душе твоей вдруг будто всё оборвалось...
Смутно помнишь прощание, состав и вокзал.

На глазах от бессилья застывшие слёзы,
И объятья таких-же несчастных подруг.
А вокруг шелестели листвою берёзы
И гроза, налетевшая с запада вдруг.

Ты в дорожную пыль на колени упала,
Ты рыдала и дождик с тобою рыдал.
И от слёз, от бессилья ты руки ломала;
И кричала: "О Боже!", и гром грохотал.

Так в тяжёлых трудах твои дни потянулись,
От Егора ты долгие вести ждала.
А с югов журавли уж два раза вернулись,
И два раза сменились мороз и жара.

Этот тёплый осенний денёк в сорок третьем...
Запах свежей соломы над жухлой травой.
Неприметный листок в неприметном конверте
И сухое: "Убит. Похоронен. Герой."

И в глазах твоих в миг этот всё потемнело,
Ты упала, листок прижимая к груди.
А душа твоя будто-бы вдруг онемела,
Только сердце твердило: "Вернётся! Ты жди!"

Слёзы сыпались градом. Противные слёзы...
Солнце вдруг поглотила унылая тень.
И поблекшей листвой зашумели берёзы.
Стала горестной вдруг соловьиная трель.

Сколько раз уж с тех пор журавли возвращались
Из далёких, из южных, из солнечных стран.
Ты же помнишь, как с милым Егором прощались.
"Жди меня!" – прошептал он, обнявши твой стан.

Каждый вечер ждала ты его на скамейке,
У калитки, под белой сирени кустом.
И лениво шагали на ходиках стрелки,
И надежда лишь грела унылый твой дом.

Утром кто-то найдёт тебя, мирно сидящей
На любимой скамейке в прохладной тени.
Взгляд потух навсегда твой, когда-то горящий
И Егора портрет на холодной груди...