Театр, но всерьёз

Вышла в свет моя новая книга стихотворений и переводов.
Театр жизни: сборник поэзии и переводов/Ольга Борисова. - Волгоград: Перископ-Волга, 2022. - 172 с., ил.
Тир. -500 экз.
Книга будет продаваться в магазине OZON, в издательстве и в крупнейшей российской книжной сети «Читай-Город» chitai-gorod.ru/books/publishers/periskopvolga/


ТЕАТР, НО ВСЕРЬЁЗ

Двадцатый век, нагромоздивший гекатомбы жертв, заставивший человечество пережить такие потрясения, о каких оно и не представляло, – пройден, но дело осмысления его будет длиться ещё долго, в том числе поэтического осмысления, дающего варианты афористичности в той мере, в какой поэзия вообще тяготеет к краткости и ёмкости высказывания.
Логично поэтому, что О. Борисова открывает новую книгу свою – «Театр жизни» – таким стихотворением:

Я прошла по двадцатому веку
Сквозь крутые его виражи,
Где ломали хребет человеку,
Когда он проходил рубежи.
И вошла я в другую эпоху
С непростым за спиной багажом,
Окунулася в дней суматоху
В неприветливом мире чужом...

И вывод второй строфы горек, как соль Екклесиаста, но и естественен, поскольку двадцать первый слишком круто переставил мебель в бытийном доме, действительно сильно напоминающем театр.

О. Борисова тяготеет к предельной ёмкости строки и вместе – к поэтической трезвости, к чёткому позиционированию себя в этом мире, в недрах вечного вращения юлы юдоли, и результат получается впечатляющим:

Всё больше книг моих в шкафу,
пылятся истины на полках.
Судьба, вплетённая в строфу,
звенит, как гулкие осколки.
Она неласкова была,
сгибала часто спину к долу,
Но отрастали вновь крыла
назло лихому произволу.

Разумеется, без метафизических крыльев поэт невозможен, и Ольга Борисова – поэт подлинный – доказывает это последовательным развитием книги, где… театр театром, но играть приходится всерьёз.
Как и умереть когда-то, но лучший вариант – это оставить сад светящейся поэзии, раствориться в нём, тогда, возможно, и смерть изменит свою сущность, подчинившись световому феномену слов.
Тонкость, с которой моделируются иные стихотворения Борисовой, завораживает, и свет, всегда овевающий – или пробивающий лучами – стихи поэта – очевидная альфа её существования, её поэтического дела:


Было много нас, ушедших
за пределы бытия,
Но не много их, обретших
неземного жития.
Тропка узкая терниста,
ищет жертву рядом смерть.
Впереди заря лучиста,
мне дано её узреть.

Речь тут, очевидно, больше чем о заре: о возможностях духовного прозрения или – предвидении такого прозрения в грядущем.
…Вспыхивает ощущение всеобщности, причастности ко многим жизням: ведь мы – листья, но все связаны ветвями, как они – стволом и корнями:

Напротив в доме – свет в окне.
Не спит в квартире кто-то.
Горюет, может, в тишине,
а может, ждёт кого-то.
Иль тоже, как и я сейчас,
задумался о вечном
И вспомнил матери наказ:
«Ты не живи беспечно!»

И беспечно жить – тратить года на ветер – для поэта непозволительно вдвойне: ничто из опыта не должно пропасть, всё – претворится стихами.
Жизнь и смерть – вечно союзны, возможно даже – это обороты одной медали, поэтому:

Тропочкой вдоль поля пролегает путь.
Воробьи горланят, небо сеет муть.
На опушке леса старенький погост,
И березка держит у ограды пост.

А вдали сереет мирное житьё,
И дымы курятся над его жильём.
Дремлет мирно поле в чуткой тишине,
Вещий чёрный ворон грезит в вышине.

Нет контраста, есть – продолжение одного другим, а что продолжится за погостом – мы ведаем очень скудно.
Борисова легко и веско рисует пейзаж пространства и жизни, и есть в нём родное, русское, хлебом тянущее:

Дни бегут неторопливо,
ночи, словно мёд, текут,
Без прикрас и всем на диво
пролетают годы тут.
Три бревенчатых избушки,

банька, рядом озерцо,
Три дородные старушки
вышли шумно на крыльцо…

Пейзаж, от которого саднит сердце, но ничего: затем и живописано.
…Книгу завершают переводы – с разных языков, но всегда исполненные виртуозно и деликатно: сочетание, заставляющее вчитываться в них…
«Театр жизни» в равной мере продут: ветром онтологическим и сквозным – индивидуальности, и такая сумма ветров заставляет возвращаться ко многим стихотворениям, ища в них новых и новых оттенков, подтекста, сразу не понятых мыслей…

Александр Балтин