прекрасные лица часть 10

мы ничего не знаем о магдале. он был пустотой и родился
из пустоты. он был тварью, которая не имеет ни пары, ни имени.
магдал был излишним вретищем семян, он вырастал избытком из пустоты,
он был ее ребенком родным.
из пустоты выходили глаза, глаза выходили из пустоты.
глаза эти роняли листья, шаль свою роняли родную.
северное железо горело в этих глазах,
и оно плавилось от их мимолетного взгляда.
взгляд этот  - столп огня, столп пустоты,
вопиющей в пустыне. взгляд этот -
имя родильных мук, имя памяти, что молчит гордо
во тьме. имя взгляду этому - стезя,
что плетется вдоль неизведанных плотью форм.
взгляд этот был источником власти,
власти над пустотой.
этим взглядом и смотрел на все, что видел.
он смотрел и видел: нищие плетутся вдоль исчезновения,
и плоть вся соткана из плоти,
из мук соткано вретище тела.

глаза смотрят и видят - гордый ангел запутался в пустоте,
гордый ангел карабкается впотьмах, и страдание его -
его железо, его шелковые крылья, его стальные губы,
что созданы из мрака из забвения. ангел ищет память,
он крадет ее у исчезновения. он пишет на памяти -
ты моя, моя навсегда в этом отстраненном видении.
память падает ему в руки и целует их
своими ледяными кольями. каждый колышек вонзается в тело -
смертельною язвою. каждая ладонь - уязвленная ладонь,
каждый глаз - уязвленный глаз. глаз отделяется от тела
и спешит в дорогу - пора! пора!, кричит он впопыхах,
и собирает свои пожитки.
пожитки его легки как вода,
и песня его - песня глаза, пришедшего во тьму
и и з тьмы исходящего, как радуга,
поедающая свое время, как рыба,
говорящая своим немым языком в смерти,
как плоть, что жаждет, что извивается от жажды.

глаза смотрят и видят -
черное тело катится с горы,
и камни и шипы вонзаются в него.
черное тело - как тело ворона или кошки,
как кусок чернозема,
как распавшаяся тля.
черное тело падает в никуда,
нет ему места на земле.
черное тело лишается всего,
чего у него никогда не было.

тело это - магдал. он лишен пустоты,
потому что он из нее вышел навеки вечные.
тело это - магдалово тело,
ибо он вырос в пустоту,
в пустоту смысла,
в ее непроходимые длани.
но рожденный из пустоты
ртом своим пророчащим,
он ничего не обрел,
но только потерял.
сиреневые коровы выходили из моря
и поглощали жемчуг и рубины,
жирные сиреневые коровы ели пустоту,
пережевывая медленно и с аппетитом.
пустота изживалась,
истончалась,
искоса поглядывая на саму себя.
пустота ела пустоту,
и время терялось в этом самозабвении.

коровы эти - это бездна, в которую падает
пустота магдалова тела.
пустота - она наречена быть собой,
она не отходит от смысла и предназначения.
пустота пожирает свою наличность,
свое присутствие.
пустота пожирает тела -
надменные тела, тела воды,
тела реки, тела тесьмы.
из воды выйдут гордые титаны,
чтобы вкусить пустоты из водоемов.
из реки выйдут титаны - титаны забвения,
титаны памяти,
гордые титаны настоящего,
настоящие титаны.
только настоящим титанам суждено вскрыть вены пустоты,
и ваал скромно обрящет, он съест свое время.

в горней пустоте - там ангелы лепечут божественными словамИ,
они посланники, они голуби, они зимородки.
послание идет от уст к устам, чтобы быть заново произнесенным,
послание идет от глаз к глазам, чтобы быть заново увиденным,
послание идет от ума к уму, чтобы быть заново помысленным.
из памяти выходят слова - изверги,
изрешеченные мгновением, корабли гнева,
осколки материи, всколыхнувшей маразм интеллекта.

любовь это клад,
любовь это забвение,  которое даруется
на пороге новой памяти.
память - она упадет с горы,
она расколется,
разлетится,
треснет по швам,
разорвется,
разобьется, как сердце, что любит.
память расколется,
но раны заживут,
раны -

небесные раны извергов,
сплошная плоть и дары,
сплошное забвение в жнивах,
в колосках золотых,
как слитки в руке,
как их настоящие крылья в небе несметном,
как колокольный звон, что плавит небо,
что плавит солнце заходящее.
красное придет к поминовению,
красное придет и протянет конверт со своими губами.
красное - сердце магдала.
раны - это уста, что шьют молчание.
в твердое молчание ударит молот,
и оно разлетится, как стая птиц,
и колокол вспенится чудесными рыбами.
рыбы заговорят в молчании,
внутри него, как в аквариуме плоти.
до зари будет длиться несметное молчание,
до зари - один голос музыки и страсти,
одно сплошное безветрие волшебства,
забывающего само себя,
забивающего гвозди в тело реки.

река - это плоть гордая,
плоть изменчивая,
плоть надменная,
плоть текучая.
из плоти выйдут боги -
так она наречется священной.

плоть сгорит в своем подчинении грядущему,
плоть снизится с высоты неба,
плоть заскребется в дверь.
дверь откроется -
дверь для зыби,
дверь для болота,
дверь для молчания.

так откроются все двери,
и войдет музыка в свой дом,
в свой кров,
в свое тело,
в свою постель,
в свою утробу.
утроба ее откроется -
и заговорит немым словом.
мы услышим гул невозможного,
отклики всегдашних грез,
открывающиеся длани месяца,
годичные круги зимы.
мы услышим, что магдал затих,
его приперло к стене,
он вкушает откровение.

он слышит - вода уже полилась,
вода открыла свои объятия,
и светлое время соединило свои кольца,
время спихнуло себя в сугроб,
время зачало,
время зачало настоящее.
оно будет долго его вынашивать,
долго быдет кормить его средоточием судьбы,
роком песнопения,
участием тьмы в снегах,
в оторопелых невзгодах.
скоро придет и свет в его вопиющей глубине,
он скажет последнее слово,
и предпоследнее, и первое.
он долго будет говорить -
говорить, говорить и говорить.

говорение прольет свой особый свет, 
из горних пальцев польются слезы,
и спелый плод сольется с будущим.
короткий аромат озарит мечту,
и корни мгновения войдут в землю.
там они вопьются в нее, они будут ею питатьсЯ,
они прорастут из нее,
они найдут ее, как клад, как время,
как пространство.

пространство - оно в глубине своей зародит новые слова,
слова в книгах, слова в вещах, слова в людях.
слова будут гордо реять в высоте,
слова будут назидать, слова будут сиять,
как солнце, как забвение,
как золото,
как любовь неузнанная,
невоспетая, нераспечатанная.

так время выпьет свои воды,
и гордое тело скажет свои слова,
гордое тело воспарит над видимым.
гордое тело - это мысль магдала.
мысль его телесна, как тополь,
как марево, как экстаз.

экстаз - он вопьется в его губы,
и он увидит,
он увидит,
он узрит,
он вкусит.
слово - оно заберет свое будущее,
слово - оно вопьется своими колоколами в снег,
слово - оно отогреет ничто, оно создаст все из пустоты,
нечто из ничто.

так время сотрет с лица своего душу,
оно сотрет  и глаза свои, и губы свои,
и рот свой, и брови свои, и ресни свои,
и уши свои. останется пустое лицо.
пустым лицом оно вперится в теперь и сейчаС,
оно как урод безмолвныЙ, не чувствующий ничего кроме боли,
вопьется в настоящее,
и тогда целина обретет свои часы,
свое тело она обретет в беспредельном мраке.
мрак -
это говор вод,
отдаленное жужжание пчел,
шепот пустоты, залежавшейся на одном месте.
пустота  - она устала быть ничем,
быть всем. она хочет вонзиться в души живых и умерших,
она хочет стать достоянием времени,
течением вод забвения по кругу.
пустота - это клахатраг,
мысль магдала,
она хочет быть больше чем всем,
больше чем ничем,
она хочет стать крошкой надежд,
мрамором веры, гранитом любви.
она хочет воплотиться в своей ненасытности изменения,
в трепещущей листве, меняющейся до неузнаваемости каждый миг.
пустота - это гордое время магдала,
его драгоценнейшие мгновения.
из гордости выходит время и овладевает всем униженным и оскорбленным
и дает ему власть над светом и тьмой,
власть над лазурью и перламутром.
так растут боги,
так их лелеют их нежнейшие матери,
так вырастают их великие руки и желудкИ,
их потрясающие селезенки.
печень бога - она как глаз магдала -
все видит в незримом,
все обоняет, все осязает.
одной своей печенью бог объемлет сущее и несущее.

магдал становится своим временем,
и абстрагируется от невесомости,
все конкретное и действительное входит
в его настоящее,
он становится громким, как гром,
дерзким и резким, как молния,
нерушимым, как гора,
уверенным, как наводнение.
когда разольются реки -тогда магдал станет магдалом,
когда придет гроза - тогда магдал станет самим собой.
тогда песня вольется в ухо,
тогда скромный страж безумия откроет свои ворота.