Обретение Евангелия. Чудо

16 февраля 1991 года, суббота.
Сегодня встал в 9 часов утра – заботы подняли. Надо было мыться, а потом заниматься, ну, т.е. делать уроки. Встал, умылся, пошёл есть. Вообще-то обычно по выходным я встаю около 12 часов, ну а ложусь до этого часа в 3 ночи. Иногда высыпаюсь, иногда пересыпаю – болит голова. Но на этот раз я лёг в 12 ночи, а встал в девять утра: хотелось быстрее всё сделать и пойти к Дэнису <моему другу тех лет>. Поел я мало – что-то не хотелось. Потом ждал, пока мама вымоет полы в ванной, на кухне, в коридоре. Потом хотел идти мыться. В себя не вслушивался и делал то, что делалось. Достал сменное бельё, носки, рубашку – мою любимую голубую рубашку, которая была непроглаженной. Но такая чистенькая, воздушная. Повесил на стул. А потом <отлучился>. Мама лихорадочно собиралась (она всегда собирается лихорадочно, думая, как бы чего не забыть; в это время она рявкает, если к ней пристаёшь с расспросами), чтобы идти с папой в ателье. Зайдя в ванну, я обнаружил, что моя рубашка лежит в мокрой раковине вместе с грязной, относительно, тряпкой. Оказалось, мама приняла её за грязное бельё, потому что она была чуть мята, и толком не разобравшись, кинула в раковину. Ух, как я разозлился! Даже чуть покричал, ну, то есть голос немного повысил. И так как мама, как мне казалось, пыталась замять это дело, ещё пуще злился. И когда мама сказала, что может не пойти мне за штанами в ателье, я довольно зло сказал: «Ну и не надо». Через минуту они ушли. Я остался один – у бабушки сегодня на работе «чёрная суббота». Ещё немного злясь, я вышел на кухню. Надо сказать, я уже давно стараюсь сдерживать себя, потому что понял, что зло – это очень плохо. … «Когда я зол, я Свет не вижу, я бьюсь, мечусь и ненавижу всю эту жизнь» <цитата из моего стиха>. … Выйдя на кухню, я увидел на остановке трамвая маму с папой. Мне стало стыдно за свой гнев. Такая родная мама, такой пустяк… По радио стали передавать песню, кажется, «Форума» – «Ревность». Мне песня эта не очень нравится, но в данный момент она была под настроение. Я поставил ногу на табуретку. Раньше на ней всегда спал Яшка. Он у нас постоянно <оставлял свои отметки там, где не следует>, и мы после того, как он пожил у нас 2 года, отправили его к бабушке в столовую, где тот месяца через два съел отраву для крыс и отдал концы. Я вспомнил, как поднимал его сонного с табуретки и клал себе на плечо, вспомнил его тёплое пушистое пузо, прижавшееся к моей голой груди (это я раньше часто делал перед тем, как идти мыться), и пожалуй впервые почувствовал, что его больше нет. Из глаз потекли слёзы (да и песня по радио ещё не кончилась). Я подумал, что слёзы должны избавить меня от того зла, которое я приобрёл, разозлившись на маму. Подступало какое-то новое чувство. Я вспомнил о Христе. Кажется, о чём-то Его попросил. До этого я часто думал о Нём, читал книгу двух американцев «Иисус» и где-то в глубине души желал впустить Его в себя. Но меня очень смущало то обстоятельство, что по Библии Я лишь образ и подобие Божие, тогда как я верил, что Я – Его часть. То самое сознание, чью истинность я чувствую всеми своими фибрами, сознание, благодаря которому Я есть и благодаря которому есть всё вокруг меня. Я верил и сейчас верю, что я не в отрыве от Бога, что я Его часть. Не весь, конечно. Характер, привычки, даже образ мышления – это всё наносное. … Но Я – это Истина. Без желаний, без гордости, без себялюбия – Истина. Это то, что дано. Может, даже единственное, что дано. А Иисус, насколько я сейчас понимаю, волен предать меня Смерти или, наоборот, дать жизнь вечную. То есть Истина вне меня. Тогда что же Я – фантом? Что-то тут, конечно, не так. И пока всё это мешало мне принять Христа. Так вот, я вспомнил о Нём. Я понял, что надо помолиться. Почему? Я не помню. Ничему не удивлялся и, похоже, чуть притормозил. В большой комнате над телевизором висит календарь с изображением Богородицы с маленьким Христом на руках. Я пошёл в большую комнату, почему-то напевая песню «Depeshe Mode», 10-ю из альбома 86-го года. <Дальше запись восстановлена по памяти, так как в те далёкие времена один из немногочисленных читателей дневника (думаю, Серёжа Лещёв из института, девушка, которой он также давал читать дневник, или даже Юля Романова – впрочем, на неё думать не хочется) нашёл возможным выдрать из него лист с описанием одного из самых значительных моментов моей жизни.> Придя в большую комнату, я встал на колени перед календариком (теперь это изображение висит в моей комнате, у изголовья моей постели – пишу уже 10.12.95) и сказал только: «Господи, избави меня ото зла». Больше я ничего не мог Ему сказать. Поднявшись, я пошёл из большой комнаты в ванную – мыться. Подумалось, что я ухожу от Бога. Но нет, я позову Его за собой. Посещая осенью 1990-го года занятия по экстрасенсорике, я узнал, что мысль материальна, это сила. И вот я сделал так, как будто хочу взять кого-то за руку, чтобы вести его за собой. Я как бы просил Его идти со мной. Прошёл по коридору, открыл дверь в ванную, зашёл, придержал дверь, как будто запуская кого-то за собой… Зашёл в ванную, включил воду, представил, что Он здесь, в той же ванной, прямо передо мной. Начал мыться. Представил, как Он в виде какого-то искрящегося сияния обступил меня всего, сосредоточился во мне, затем ушёл в голову и остался там. Смывая с себя грязь, представлял, что смываю со своей души всю черноту – следы нехороших чувств. Ощутил явственное облегчение. Понял, что сам бы не смог.
Выйдя из ванной в приподнятом расположении духа, направился в большую комнату. Включил телевизор – ничего интересного. Включил магнитофон. В нём как раз стояла кассета с тем самым альбомом «Depeshe Mode». Музыка постепенно продвигалась к той самой песне. Кажется, я читал газету. В один момент взгляд мой упал на небесно-голубой глянцевый переплёт книги, лежащей на нижней полке, поверх остальных книг. Раньше этой книги там не было. Я видел её в тот день уже раза два, но всё никак не доходили руки посмотреть, что это за книга. В то время отец интенсивно пополнял нашу библиотеку и чуть ли не каждый день приносил что-нибудь новенькое. Так что ничего удивительного в появлении этой книги не было. Но цвет её был таким чистым и свежим, пережитое только что было так ново и странно, да и как раз заиграла та самая песня, 10-я… В предощущении чего-то я поднялся с дивана, подошёл к полке, достал книжку и… «Новый Завет»!!!!!!! Невозможно передать, что я почувствовал. Такое было впервые в моей жизни. Чудо. Я понял, что Он действительно, на самом деле был сейчас со мной, и это несомненно. Всю оставшуюся часть песни я прослушал весь в слезах, и слёзы капали на эту сказочно-голубую книгу…
Момент упускать было нельзя. Я раскрыл «Новый Завет». Открылось «Евангелие от Иоанна», глава 11. Среди прочего что-то особенное сказали мне слова: «Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрёт, оживёт; и всякий живущий и верующий в Меня не умрёт вовек. Веришь ли сему?» (стихи 25-26). Далее я прочитал ещё 12-ю главу, потому что число 12 было одним из моих любимых чисел. Особое впечатление на меня произвели слова: «Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, падши в землю, не умрёт, то останется одно; а если умрёт, принесёт много плода. Любящий душу свою погубит её; а ненавидящий душу свою в мире сём сохранит её в жизнь вечную. Кто Мне служит, Мне да последует, и где Я, там и слуга Мой будет; и кто Мне служит, того почтит Отец Мой». Что же, думал я, Христос призывает меня отречься от своего Я, от самого себя? «Предчувствую ответ: «Думай сам», - так заканчивалась запись. Многое уже переосмыслено и ощущается по-другому. Оказалось, что высшее Я может проявляться только в самоотвержении, в отвержении эгоцентрического и ограниченного низшего «я». И если в сердце не пробудится любовь, мало того, что ты всю жизнь будешь на самом деле мёртв, ты ещё и разрушишься как личность, в конце концов. Как бы умён, хитёр и прыток ты ни был. Но эта самоотверженная любовь и есть ты сам, находящийся ещё в тяжёлом забытьи, под косными наслоениями вражьих сетей. …