Русские былины. Илья Муромец

Русские былины. Илья Муромец
Михаил Анпилогов
РУССКИЕ БЫЛИНЫ.

ИЛЬЯ МУРОМЕЦ
(героический эпос русского народа).

               Посвящаю защитникам
                русского народа.

ИЛЬЯ МУРОМЕЦ ОБРЕТАЕТ СИЛУ.
Возле города, возле Мурома,
Во селе то было Карачарове.
Сидел сиднем был Илья Муромец –
Сидел сиднем он ровно тридцать лет.
Приходили к нему калики захожие,
Приходили ко Илье да выговаривали:
“А ты встань, пройдись, Илья Муромский,
Да подай нам ковш ключевой воды".
Тут встаёт Илья, Илья Муромец,
Встал он на ноги – ноги крепкие, -
Подаёт он ковш ключевой воды.
Говорят ему гости пришлые:
“Ты отпей-ка сам, Илья Муромский,
А отпей-ка ты ровно три глотка”.
Отпивает он, Илья Муромец,
Отпивает он ровно три глотка.
”Что учуял ты, Илья Муромский?”
”Будто мне схватить лишь одной рукой –
Повернуть смогу землю-матушку”.
”А отпей-ка ты, Илья Муромский,
А отпей-ка ты лишь один глоток”.
Отпивает он, Илья Муромец,
Отпивает он лишь один глоток.
”Что учуял ты, Илья Муромский?”
”А учуял я, - говорит Илья, -
Если мне сейчас богатырский бой –
Я схватиться б мог в бою с тысячью”.
“Знай же ты, Илья, русский богатырь,
Русский богатырь, Илья Муромский:
Защищать тебе землю русскую.
А в бою тебе смерть не писана”.

              21.05.2002.


ИЛЬЯ МУРОМЕЦ И СОЛОВЕЙ РАЗБОЙНИК.
Как из города, да из Мурома,
Из того села Карачарова
Выезжал ведь он – добрый молодец,
Добрый молодец Илья Муромец.
Он заутреню стоял в Муроме,
Да к обедне-то спешил в Киев-град.
От подъехал он ко Чернигову.
У Чернигова силы нагнано,
Силы нагнано черным-чёрное,
Черным-чёрное, как у ворона, -
Захватить хотят тут Чернигов-град,
Мужичков-чернедь всю повырубить,
Церкви божии на дымы спустить.
Тут он стал казак Илья Муромец
Тую силушку да конём топтать,
Тую силушку да мечом рубить.
Тую силушку всю повытоптал,
Тую силушку всю повырубил.
Говорят ему мужички-чернедь:
“А иди ж ты к нам воеводою”.
Говорит Илья таковы слова:
”Не пойду я к вам воеводою.
Укажите мне путь-дороженьку,
Путь-дороженьку прямоезжую,
Прямоезжую в стольный Киев-град”.
Тут черниговцы говорят ему:
”Заколодела та дороженька,   
Что дороженька прямоезжая,
Заколодела, замуравела.
Там пехотою – не прохаживать,
На добром коне – не проезживать,
Чёрну ворону – не пролётывать,
Зверю серому – не прорыскивать.
Что у грязи-то, грязи чёрноей,
У берёзы той, у покляпыя,
Да у речки же у Смородины,
Соловей сидит во семи дубах,
Во семи дубах, ведь разбойничек,
Ведь разбойничек – Одихмантьев сын.
Соловей свистит – по соловьему,
Соловей кричит – по звериному,
Соловей шипит – по змеиному.
От того трава – уплетается,
От того цветы – осыпаются,
Тёмны лесушки – преклоняются,
А что люди есть – все мертво лежат”.
Услыхал про то Илья Муромец –
Попросил себе Бога на помочь
Да пречистую Богородицу.
Припустил коня богатырского
По дороженьке прямоезжеей.
От подъехал он, Илья Муромец,
Что ко речке-то, ко Смородине
Да ко грязи же, грязи чёрноей,
Ко берёзе той – ко покляпыя.
Соловей же он, во семи дубах,
Засвистал тут он – по соловьему,
Закричал-то он – по звериному,
Зашипел же он – по змеиному.
Тут все травы-то – уплеталися,
А цветы-то все – осыпалися,
Тёмны лесушки – преклонялися,
А и конь-то-от богатырскиий
Тут он на корзни потыкается.
Ай как тут казак Илья Муромец
Говорил коню таковы слова:
“Что ты, волчья сыть, травяной мешок,
Аль идти не хошь, аль нести не мошь?
Что ты на корзни потыкаешься?
Что ты тут травой преклоняешься?
Аль ты пошипу да не слыхивал?
Аль ты посвисту да не слыхивал?
Не слыхал ли крик да звериныий?
Не видал удар богатырскиий?".
Тут он бил казак Илья Муромец
Своего коня по крутым ребрам,
Да он брал тугой лук разрывчатый,
Да пускал стрелу во сыры дубы,
Во сыры дубы, в соловья того,
В соловья того, ведь разбойничка.
Да й просвистнула калена стрела,
Калена стрела в око правое,
В око правое со косицею.
Пал же Соловей со сырых дубов,
Пал разбойничек во ковыль-траву.
Ай он тут казак Илья Муромец
Приковал его ко добру коню,
Ко добру коню богатырскому.
Соловью сказал Илья Муромец,
Он сказал ему таковы слова:
”А не твой есть кус, не тебе поисть,
Не тебе спугать Илью Муромца”.
И поехал он по чисту полю
Что дороженькой прямо в Киев-град.
Приезжал казак Илья Муромец
Что во славный-от стольный Киев-град
Да ко князю-то на широкий двор.
Шёл в палату он белокаменну,
Да й пришёл же он да во горенку
Что во горенку во столовую.
Крест-то клал ведь он по-писаному,
Да й поклоны вёл по учёному –
На четыре все на все стороны,
А что князю-то – во особину, -
Ещё всем князьям подколенныим.
Тут Владимир-князь стольнокиевский
Стал Владимир-князь да й выспрашивать:
“Ты откудышний, добрый молодец,
Тебя звать-то как да по отчеству?”
Говорил Илья, Илья Муромец:
”Я из города ведь из Мурома,
Из того села, с Карачарова,
С Карачарова, Илья Муромец,
Илья Муромец сын Иванович”.
Князь сказал Илье таковы слова:
”А давно ли ты да из Мурома,
Да й проехал как в стольный Киев-град?”
Отвечал казак Илья Муромец:
“Я заутреню стоял в Муроме,
А к обедне-то спешил в Киев-град.
От дорожка-то призамешкалась.
Мимо ехал я, где Чернигов-град,
Мимо грязи-то, грязи чёрныя,
У берёзы-то, у покляпыя,
Что у речки же у Смородины”.
Говорил тут князь таковы слова:
“Мужичищо ты, деревенщина,
Во глазах, мужик, подлыгаешься,
Во глазах, мужик, надсмехаешься.
Как у славного у Чернигова
Силы нагнано много-множества.
Там пехотою – не прохаживать,
На добром коне – не проезживать,
Зверю серому – не прорыскивать,
Чёрну ворону – не пролётывать,
А у речки той, у Смородины,
Соловей сидит-от разбойничек,
Что разбойничек – Одихмантьев сын.
То как свищет он – по соловьему,
Как кричит злодей – по звериному,
Как шипит злодей – по змеиному, -
Тут все травушки – уплетаются,
А цветы-то – прочь отсыпаются;
А что люди есть – все мертво лежат”.
Говорил Илья таковы слова:
“Ты Владимир-князь стольнокиевский,
Соловей-то-от – на твоём дворе –
Око выбито со косицею,
Да ко стремени он прикованный”.
Тут  Владимир-князь стольнокиевский
Он скорёхонько ставал на ноги, -
Кунья шубка-то – на одно плечо,
Шапка соболя – на одно ушко.
Выходил-то он на широкий двор
Соловья смотреть ведь разбойничка.
Соловью сказал тут Владимир-князь:
“Засвищи-тко ты – по соловьему,
Закричи, злодей, - по звериному,
Зашипи, злодей, - по змеиному”.
Соловей сказал тут разбойничек:
”Не у вас-то, князь, я обедаю,
А не вас хочу да и слушати.
У Ильи обед – Ильи Муромца, -
Так его хочу и послушати”.
Говорил тут князь стольно-киевский:
“Ай же ты, казак Илья Муромец,
Прикажи свистать – по соловьему,
Прикажи кричать – по звериному,
Прикажи шипеть – по змеиному”.
Говорил Илья-от разбойничку:
“Соловей же ты ведь разбойничек,
Засвищи-тко ты да во полсвисту,
Закричи-тко ты да во полкрику,
Зашипи-тко ты да во полшипу”.
Соловей приказ так исполнил-то:
Засвистал-то он – по соловьему,
Закричал злодей – по звериному,
Зашипел злодей – по змеиному.
Терема-то тут – зашаталися,
Резны маковки – осыпалися,
А околенки – рассыпалися,
А что люди-то – все мертво лежат, -
Сам Владимир-князь стольно-киевский
Куньей шубонькой укрывается.
Тут казак Илья, Илья Муромец,
Соловью срубил буйну голову.
Говорил Илья таковы слова:
”Соловей ты ведь да разбойничек,
Полно те свистать по соловьему,
Полно те кричать по звериному,
Полно те шипеть по змеиному,
Полно те слезить отцов-матерей.
Не вдовить тебе жён молодыих,
Да и не делать те сирот малыих”.
Как ведь с той поры, с того времечка
Соловья-от нет, нет разбойничка.

                29.10.2002.


БОЙ ИЛЬИ МУРОМЦА С СОКОЛЬНИКОМ.
Встретил стар Илья, Илья Муромец,
Встретил стар Илья да Сокольника.
Ведь Сокольник-то стал разъезживать –
Над старым-то он потешается,
По-татарски всё забавляется:
“Старый ты Илья, да седатый пёс,
В келье те сидеть при дороженьке,
А не дело те – дело ратное.
Еду ведь я нонь в стольный Киев-град.
Князя там в котле я живым сварю,
А княгиню-то за себя возьму,
Церкви ваши я да на дым спущу,
Больши книги все да во грязь стопчу,
А иконы ведь – на поплав воды”.
Отвечал Илья, Илья Муромец:
”Знать бы надо мне от нахвальщика:
Где украл-хватил шубу соболя,
Сапожонки-то тот зелён сафьян,
Где угнал-хватил ты добра коня.
Ты, наездничек, похваляешься
Повладети ведь стольным Киевом,
А на то ведь мне свой упор держать,
Свой упор держать, ведь ответа дать”.
Потешается тут наездничек:
“Не богатырь ты, Илья Муромец, -
Ты ворона-то пустопёрая
Да сорока ты  подзагубиста.
Мне таких, как ты, надо тридцать-то.
Ведь бузыга ты да седатый пёс”.
Во старом кипит кровь горячая,
Расходилися могуча плеча.
Тронул он коня, да добра коня.
Да бежит тот конь – мать-земля дрожит.
Не две тучи враз сокоталися -
Два богатыря тут съезжалися;
Остры копейки изломалися,
Тяжки палицы рассыпалися,
А мечи-то их – исщербалися.
Соскочили ведь два богатыря,
Соскочили-то со добрых коней
Да схватилися плотным боем тут,
Плотным боем тут – рукопашныим, -
А от крика их лесы ломятся.
По злосчастьицу Ильи Муромца
Нога правая приокользела;
А как падал стар на сыру землю –
Тут Сокольник сплыл на белы груди.
Он не спрашивал роду-племени,
Из нагалища вынимал он нож –
Да Илье пороть груди белые,
Груди белые, ретиво сердцо.
Стар казак-то тут да возмолился:
“Уж ты Спас, Спас, Спас многомилостив,
Пресвята ты мать Богородица,
Как стоял-то я всё за веру-то,
Всё за веру-то христианскую,
Я за церкви-то, церкви божии,
За честные ведь за монастыри”.
Илье Муромцу силы прибыло,
Силы прибыло вдвое прежнего –
На груди белы сплыл наезднику,
Сплыл он сам старой Илья Муромец.
Вынимал старой свой чинжальный нож,
Вынимал старой – призадумался:
“Уж ты гой еси, добрый молодец,
Ты коей земли да и города,
Коего ты есть отца-матери?”
Отвечал ему добрый молодец:
“У тебя как был на белых грудях,
Я не спрашивал роду-племени, -
Я б твои порол да белы груди,
Да смотрел бы я ретиво сердцо.
А от моря я да от синего,
Да от камешка того – латыря,
Я от бабы есть Златогорки ведь,
Что удалой той полянице же.
Уж как был я есть добрый молодец
Ещё сын я ей да Сокольничек.
Говорила ж мне родна матушка:
“Встретит стар казак – низко кланяйся”.
Тут сказал ему Илья Муромец:
”Ах ты чадо ведь, чадо малое,
Ты дитё моё неразумное, -
Ты ведь мной, дитя, понастроено;
Не силён ты сам – мной заведано.
Дай-ко мне теперь слово крепкое:
Не владеть вопредь стольным Киевом
Да не быть отцу поединщиком, -
А как нет – ссеку твою голову”.
Дал Сокольник тут слово крепкое:
Не владеть вопредь стольным Киевом
Да не быть отцу поединщиком.
Становил Илья на резвы ноги,
На резвы ноги сына милого
Да целует-то в уста сахарны,
Да ведёт его в тонкий бел шатёр,
В тонкий бел шатёр во полотняный.
Пировали ведь, веселилися,
Приумаялись, привалилися.
Ведь прилёг-то тут Илья Муромец,
А Сокольник-то думу думает:
“Спишь ты, стар, да спишь – ухмыляешься,
А тобой ведь я да унижен есть.
Погоди-тко ты, да седатый пёс, -
Я расправу дам тебе вечную”.
Он ножом черкнул во белы груди,
Ведь отцу черкнул он чинжалищем –
Да черкнул ведь он во святой-то крест.
Да Илья-то тут просыпается,
За белы руки он хватается:
“Ты скажи-ка мне, злой наездничек:
Ты зачем хотел убить старова?”
Отвечал ему злой наездничек:
”Ведь тобою я да унижен есть,
Потому я тут со чинжалищем.
Да и мать свою копейком сколол”.
Вышибал Илья вдруг Сокольника,
Что повыше-то, выше дерева,
Что пониже-то, ниже облака.
Пал же наземь он ведь Сокольничек –
Тут Сокольнику и кончинушка.

             11.10.2002.


ПОЕЗДКА ИЛЬИ МУРОМЦА.
Едет стар казак по чисту полю,
Едет стар казак Илья Муромец.
Встретил стар казак да три росстани.
Где три росстани – латырь-камешек,
А на камешке да подписано:
“Прямо ехати – тут убиту быть,
Влево ехати – тут богату быть,
Вправо ехати – тут женату быть”.
Да и сказал казак Илья Муромец:
”Ехать мне туда, где богату быть?
Нету мне жены да и нет семьи –
Некому держать золотой казны.
Ехать мне туда, где женату быть?
Ведь прошла моя да вся молодость.
Младу взять-то мне – то чужа корысть,
Стару взять – так то на печи лежать,
На печи лежать – киселём кормить.
А поеду я, добрый молодец,
Во дороженьку, где убиту быть, -
Где убиту быть – прямоезжая”.
Он толкнул коня – взвился добрый конь.
Скачет добрый конь – курева стоит,
Курева стоит, пыль столбом летит.
С горы на гору конь проскакивал,
С холмы на холмы перепрыгивал.
Тут наехал стар на разбойничков –
На ночную тать подорожную.
Ай да видят те все разбойнички:
Казак старый он Илья Муромец.
Закричал ему атаман большой:
”Отдавай-ко нам цветно платьице,
Отдавай, старой, да свово коня”.
Отвечал Илья всё разбойничкам:
”Гой вы тати все, всё разбойнички,
Вы беда моя неминучая,
Ай вы тати все, придорожнички,
Ведь как бить-трепать стара нечего:
Нет у старова золотой казны,
Золотой казны, цветна платьица
Да камений нет драгоценныих!
Есть один ведь конь, богатырский конь –
То не для красы да не для басы –
Ради крепости богатырскоей,
Ай чтоб можно ведь во чистом поле
Биться молодцу с вами – татями,
Да ещё на мне шеломчат колпак,
Шеломчат колпак тяжелёхонек –
Он не для красы да й не для басы –
Ради крепости богатырскоей”.
Тут вскричал друзьям атаман большой:
“Что нам долго всем выговаривать.
Всем за дело тут, дело ратное”.
Ай да старому стало за беду,
За досадушку показалося.
С буйной головы он снимал колпак,
Шеломчат колпак, тяжелёхонек.
Старый тут казак стал он им махать,
Стал махать казак да помахивать, -
Шеломом махнёт – тут и улица,
Отмахнётся он – переулочек.
Ай увидели тут разбойнички
Всё беду свою неминучую.
Не осталось их и на семена.
Илья Муромец обратился он,
Обратился он да до камешку,
И на камешке он подписывал:
“Тут очищена та дороженька,
Та дороженька – прямоезжая”.

             05.10.2002.


ИЛЬЯ МУРОМЕЦ И КАЛИН-ЦАРЬ.
Как Владимир-князь стольне-киевский
На богатыря поразгневался –
Засадил его он во погреб-то,
Ведь во погреб-то во холодныий,
Во холодныий, во глубокиий,
Что богатыря Илью Муромца.
Воспылал-то тут да ведь Калин-царь –
Разорить хотит стольный Киев-град, -
В стольный Киев-град шлёт послание:
“Ты, Владимир-князь стольне-киевский,
Приочисти-тко свои улицы,
Приочисти-ка переулочки
Да дворы свои княженецкие;
Бочки станови – бочка о бочку,
Бочки станови – близко-поблизку,
Сладких ведь хмельных тех напиточков,
Чтобы у чего было мне стоять
С войском ведь своим со великиим
В твоём городе стольне-Киеве”.
Тут Владимир-князь стал похаживать,
Стал по горенке всё похаживать –
С ясных очушек слёзы капают,
Слёзы капают ведь горючие.
Говорил-от князь да княгинюшке:
”Некому стоять за Отечество
Да за церкви-то, церкви божии,
Некому стоять да за князя-то,
Что за князя-то со княгинею”.
Тут Владимир-князь стольне-киевский
Брал скорёшенько, брал златы ключи
Да во погреб шёл во холодныий,
Во холодный-то, во глубокиий.
Выводил Илью сам Владимир-князь,
Сам Владимир-князь красно солнышко.
Тут он вёл Илью во палатушку,
Во палатушку белокаменну.
Он садил Илью что подли себя;
Яствушкой кормил да всё сахарной,
Питьицом поил да медвяныим;
Говорил Илье таковы слова:
”Киев-град-то наш в полоне стоит.
Окружил его нонь ведь Калин-царь
Своим войском ведь да великиим.
Ты ж постой, Илья, Илья Муромец,
А постой-ка ты за Отечество,
Что за церкви-то, церкви божии,
Да за князя-то со княгинюшкой”.
Выходил Илья из палаты вон
Да из той же всё белокаменной.
Выезжал Илья во чисто поле
Посмотреть на ту силу сильную,
Силу сильную ведь татарскую.
Видит он, Илья, во чистом поле
Силы нагнано много-множество,
Что от покрика человечьего
Сердце мрёт-то тут человеческо;
Тут повыскочил Илья Муромец,
Он повыскочил да ведь на гору.
Посмотрел с горы на все стороны –
На все стороны конца-края нет,
Конца-края нет силе-силище.
Доезжал Илья по чисту полю,
По чисту полю ко белым шатрам.
Как сходил Илья со добра коня
Да й входил Илья что во бел шатёр,
Что во бел шатёр да полотняный.
А в шатре ведь в том всё богатыри,
Всё богатыри святорусские.
Говорил Илья таковы слова:
“Хлеб да соль-то вам, всё богатыри,
Всё богатыри святорусские.
Ай да крёстный ты да мой батюшка
Как Самсон-то мой ведь Самойлович,
Да й садитесь вы на добрых коней,
На добрых коней, богатырскиих.
Поезжайте-ка во раздольице,
Во раздольице, во чисто поле.
Как в раздольице-от под Киевом
Ведь под Киевом стоит Калин-царь,
Стоит Калин-царь – сила-сильная:
Не видать конца да и края же.
Вы постойте-ка за Отечество,
Что за славный-то стольный Киев-град,
Ведь за церкви-то, церкви божии,
Да й за князя-то со княгинею”.
Говорит Илье крёстный батюшка:
“А у князя-то у Владимира
Есте много их ведь князей-бояр.
Он Владимир-князь кормит их, поит,
Кормит их, поит, нас не жалует, -
А нам нет того да от князя же”.
Говорит Илья таковы слова:
“Ай же мой ты ведь крёстный батюшка,
Дело-то для нас – нехорошее:
Разорит ведь царь стольный Киев-град –
Дак он всю чернедь, всю повырубит”.
Говорит ему крёстный батюшка:
“А у князя-то у Владимира
Есте много их ведь князей-бояр.
Он Владимир-князь кормит их, поит,
Кормит их, поит, нас не жалует, -
А нам нет того да от князя же”.
Старый-от казак Илья Муромец
Дело видит он да не по люби.
Выходил-то он со бела шатра,
Подходил к коню богатырскому,
Поводы он брал да шелковые,
Да садился он на добра коня,
На добра коня богатырского.
Выезжал казак во чисто поле,
Выезжал казак Илья Муромец.
Не ясён сокол напускается
На гусей-то он да на лебедей,
Напускается ведь богатырь-то,
Что богатырь-то святорусскиий,
Святорусскиий Илья Муромец
Что на силушку, на великую,
На великую, на татарскую.
Он спустил коня богатырского.
Бить он стал казак Илья Муромец,
Стал он бить, рубить тую силушку,
Будто траву-то косит силушку,
А ведь силы той да не менеет.
Тут как был казак Илья Муромец
Он просел с конём да в подкопы-то,
Что в подкопы-то во глубокие.
Да как падал он стар казак Илья
Да ведь падал он со добра коня,
Со добра коня богатырского.
Да й татары тут ведь поганые
Захватить хотят что добра коня,
Что добра коня богатырского.
А ведь конь-то-от богатырскиий
Не сдался-то им во белы руки –
Убежал ведь конь во чисто поле,
Во чисто поле что раздольице.
А татары-то ведь поганые
Ай Илюшеньке ведь сковали-то,
Ведь сковали-то ножки резвые
Да й связали-то ручки белые.
Тут кричат они таковы слова:
“Отрубить ему буйну голову”.
А ины кричат таковы слова:
«Да й свезём его к царю Калину, -
Что он хочет с ним, то и сделает”.
Повели Илью по чисту полю
Ведь ко тем шатрам ко полотняным.
Привели его к своему царю,
К своему царю, царю Калину.
Он тут Калин-царь говорит Илье:
“Ты щенок ещё – да хотел один
Побить силушку что великую”.
“Расковать Илье ножки резвые,
Развязать Илье ручки белые”.
Расковали-то ножки резвые,
Развязали-то ручки белые.
Калин-царь сказал таковы слова:
“Старый ты казак Илья Муромец,
Ты садись со мной за единый стол,
Ешь-ка ествушку мою сахарну,
Пей-ка питьица да медвяныи,
Ты держи мою золоту казну,
Золоту казну да по надобью.
Не служи-ка ты стольно-Киеву,
Не служи-ка ты да Владимиру,
А служи-тка ты царю Калину”.
Видит стар казак: нет доспехов-то –
Нечем ведь ему да противиться.
Старый-от казак Илья Муромец
Дело видит он да немилое.
Он татарина схватил за ноги
Да й татарином стал помахивать –
Ведь он бил татар да татарином.
Тут татары-то стали бегати,
Что ведь бегати на все стороны.
Вышел стар казак во чисто поле.
Во чистом поле он зовёт коня.
Как бежит ведь конь – мать-земля дрожит.
Ещё стар казак Илья Муромец
Тут садился он на добра коня,
Да как брал-то он лук разрывчатый,
Да пускал стрелу ведь калёную,
Ведь калёную да во бел шатёр,
Что во бел шатёр да ко крёстному.
Говорил Илья таковы слова:
“Ты лети, стрела, да во бел шатёр,
Сыми крышу-то со бела шатра,
На белых грудях крёстна батюшки
Сделай ты, стрела, сделай цапинку.
Он и спит-то там, прохлаждается,
А мне здесь-то ведь мало можется”.
Да й просвистнула калена стрела
Что во славный тот да во бел шатёр.
Стрелка падала на белы груди
Ильи Муромца крёстна батюшки –
Да оставила малу цапинку.
Говорил Самсон таковы слова:
“Вы богатыри святорусские,
Вы седлайте-ка добрыих коней.
Мне от крёстничка от любимого
Ведь подарочки – нелюбимые.
Как не крест-то-от на белых грудях –
Тут сложить бы мне буйну голову”.
От богатыри святорусские
Тут садилися на добрых коней,
На добрых коней богатырскиих
Да поехали по чисту полю
Что ко городу стольне-Киеву.
Да и приехали к силе сильноей,
Силе сильноей всё татарскоей.
Стали бить-рушить тую силушку,
Притоптали всю ведь поганую.
Тут богатыри святорусские
Говорят они царю Калину:
“А срубить тебе буйну голову?”
Говорит казак Илья Муромец:
“А зачем рубить ему голову –
Мы свезём его в стольный Киев-град
Что ко князю-то ко Владимиру”.
Привезли они царя Калина
Что во славный-то стольный Киев-град
Ведь ко князю-то ко Владимиру.
Тут Владимир-князь стольне-киевский
Брал-то он царя за белы руки
Да садил его всё за столики,
Всё за столики за дубовые.
Он кормил его да поил его,
Он поил его – царя Калина.
Говорил же он Калин-царь слова:
“Ай же ты же князь стольне-киевский,
Не руби ты мне буйну голову.
Впредь не буду я воевати-то.
Договоры мы да подпишем так:
Буду я платить дани вечные”.

             24.10.2002.


ИЛЬЯ МУРОМЕЦ И СВЯТОГОР БОГАТЫРЬ.
Ездил стар Илья по чисту полю.
Въехал стар Илья на Святы горы –
Да наехал стар на богатыря.
Как вскричал Илья зычным голосом:
“Ой ты гой еси, добрый молодец,
Едешь-спишь иль так притворяешься, -
Не ко мне ли ты подбираешься -
Так на это мне и ответ держать”.
Богатырь-то спит – не шелохнется.
Тут как был Илья, призадумался:
“Могута моя да не прежняя”.
А ударил палицей во сырой он дуб –
Разлетелся дуб да во щепочки.
На добром коне налетел Илья,
В другой раз он бьёт в грудь богатыря –
И отшиб себе руку правую.
Богатырь-то тут просыпается.
Говорит-то он таковы слова:
“Что за мухи тут так кусаются?”
Подхватил Илью, подхватил с конём.
“Кто ты есть такой, добрый молодец,
Что посмел меня тронуть палицей –
Тронуть силушку святогорову?”
Говорит Илья таковы слова:
“Ой ты гой еси, славный богатырь,
Я с-под города, из-под Мурома,
Из того села, Карачарова,
Илья Муромец, сын Иванович.
Я с тобой хотел во Святых горах,
Святогор, давно переведаться”.
“Ай спасибо те, Илья Муромец,
Что хотел со мной переведаться.
Меня мать-земля во Святых горах
Носит мать-земля через силушку.
Ай послушай-ко, Илья Муромец:
Будь ты мне, Илья, меньшой брателко.
Ведь со мной нельзя переведаться:
Мне ударить тя только раз один –
Разлетятся все твои косточки –
Только прах один и останется”.
Побратались тут два богатыря
Да поехали по горам Святым.
Как поехали по горам Святым,
Впереди глядят – чудо-чудное:
Как лежит пред них бел дубовый гроб,
А лежит тот гроб нараспашечку.
Святогор сказал таковы слова:
“А послушай мя, меньшой брателко:
Чему быть-бывать, так и сбудется.
Ты ложись во гроб, во дубовый гроб,
Ты ложись во гроб да применяйся:
Тебе ладен ли тот дубовый гроб”.
Да не ладен гроб, да велик Илье.
Святогор сказал таковы слова:
“Выходи, Илья, поскорёхоньку –
Он не для тебя гроб устроен есть.
Мни-то этот гроб будет впору ведь”.
Илья вышел вон, воспроговорил:
“Да неладно те, старший брат, во гроб, -
А как ляжешь-то – не повыйдешь тут”.
Да как лёг-прилёг Святогор во гроб –
Тут и крышкой гроб принакрылся весь.
Святогор сказал таковы слова:
“Ты возьми мой меч, меньшой брателко,
Поруби-разбей гроба крышечку”.
Тут берёт Илья святогоров меч,
Бьёт мечом во гроб да по крышечке.
Где ударит в гроб – стальной обруч тут,
Стальной обруч тут появляется.
Святогор сказал таковы слова:
“Приклонись ко мне, Илья Муромец, -
Помогу тебе: вдохну силушку”.
Приклонился он, Илья Муромец,
Приклонился он да ко гробу ведь.
Святогор вдохнул Илье силушку.
Бьёт опять Илья во дубовый гроб.
Где ударит он – стальной обруч тут,
Стальной обруч тут появляется.
Святогор сказал таковы слова:
“Приклонись ко мне, приклонись, Илья,
Помогу тебе: вдохну силушку”.
Тут сказал Илья таковы слова:
“Чему быть-бывать, то не минется.
Где ударю ведь – стальной обруч тут,
Стальной обруч тут появляется.
Не помочь теперь боле силушкой”.
Святогор сказал таковы слова:
“Кабы ты припал во другой-то раз,
Я б в тебя дохнул силой мёртвою,
Силой мёртвою – тут бы мёртвым лёг.
Мне оставь коня да возьми мой меч –
Ты возьми мой меч в поминание”.
Оставлял коня Илья Муромец.
Тут берёт он меч, богатырский меч
И поехал прочь ко родной земле,
Ко родной земле - земле-матушке.

               03.10.2002.

        ОБРАБОТКА РУССКИХ БЫЛИН
    ПРОИЗВЕДЕНА МИХАИЛОМ АНПИЛОГОВЫМ.
   ГОРОД ПАВЛОВСК ВОРОНЕЖСКОЙ ОБЛАСТИ.