Оп 2-113

-

Обычно одноглазый не видит себя и его правая рука не знает, что делает левая. Подает ли она кому-то из команды стакан воды напиться или жертву бьет по щеке? Внешнее «я» не знает, что делает внутреннее: внешнее улыбается и даже стесняется, а у внутреннего в его пазухе огромный кинжал, и он только использует внешнего как своего представителя по связи с общественностью. Или наоборот: снаружи укреплённые борта, на бортах пираты с пиками, а за ними его внутреннее «я» сокрушается, будучи не в силах помочь стучащему извне в неположенном месте, ведь одноглазый теперь капитан и должен  почитать себя приучить всю команду. Или внешнее как вымерший город, и как укажешь дорогу ищущему тебя, когда у всех пустых улиц двойные названия, а все дома ещё во время войны были лишены своих цифр...


Внешний шумит, кочегарит, делом занят, а внутренний в неудобной позе примостился на колченогом табурете, затыкает уши и закрывает глаза, или махает руками и огрызается, ведь его табурет стоит прямо посреди корабельной  мастерской…

Внешний развлекается, тупо уставившись в экран, а внутренний что-то озабоченно вычисляет, чего-то опасаясь, поднимает глаза к потолку, при этом машинально высвистывая грустный мотив…

«Пойду, попарюсь в корабельной парной, чтобы настроение у внутреннего поднять» - решил внешний. Парится, веселится, влажный пар пьяным туманом клубится, но внутренний все так же лежит на дальней темной полке, отвернувшись к стене и с головой укутавшись одеялом…

Внешний совершает пробежку по палубе, пытаясь даже любоваться закатом, но внутренний, машинально передвигаясь, смотрит только под ноги и в пол...

Внешний жрет, а внутренний не может оторваться от своего смартфона - и вот уже мы видим на экране большое жирное пятно и крошку хлеба. Тут так толкнул внутренний внешнего, что тот чуть не подавился…

Внутренний что-то напряженно ищет на экране, мыча и восклицая, нервно суча пальцами, а внешний около, волнуясь и переживая, в растерянности бродит…

Внешний, приятно взволнованный своими внешними успехами, приходит в каюту к своему ближайшему другу внутреннему, чтобы попросить его об одной услуге... - чтобы он помог ему отблагодарить кое-кого улыбками и словесно - но в каюте  темно и пусто. Только обойдя весь корабль гулкими шагами, и уже возвращаясь назад, в одном углу он вдруг видит два блестящих, испуганно на него зрящих глаза...

«Об этом лучше мой друг внутренний скажет, он из нас двоих главный умник» - говорит внешний и простодушно отступает в сторону, с тем, чтобы все увидели внутреннего, стоявшего за его спиной. Но тот страшно испугался этой неожиданности... – с трудом совладал с собой и, запинаясь и смущаясь, что-то намеками пробормотал и пролепетал, горя яростным возмущением против недальновидности своего друга внешнего...

Внешний считал себя предводителем внутреннего, а внутренний считал, что управляет внешним как возница лошадью. Дом считает, что он использует крышу как прикрытие, а крыша считает, что использует дом как опору...

Капитан укоряет обоих скопом и внешний, мрачно насупившись, разгребает делишки, а внутренний, поджав губы, расстроено смотрит в окно. ...Капитан хвалит внешнего и не решается укорять внутреннего, но внешний дрыхнет, а вот внутренний сидит на диване и как  аристократ доморощенный тайно усмехается, мол, мы-то знаем, кто в доме хозяин и что главное происходит...
«Какой ты бледный, внутренний, пойдем, погуляем вдвоем» Идут; бледному нравится свежий, как волшебство, воздух и даже внешний, что, неуклюже прыгая, бьет по голышу, воображая себя заправским футболистом. ...Потом они шли молча, согласно, торжественно, внутренний грел руки   в карманах куртки и придерживал прыть внешнего  - и тот ступал замедленно и важно, ему нравилась собственная грусть...