Оп 2-104

Мама Вову-пирата в церковь приглашает: «там будут красивые девушки…» – «Мам, так кровь Христа или девушки?!» Всё на этом держится: «будет общение молодежи, будут песни, музыка, умные речи» – отнюдь не на окровавленном Христе. Невыносимо жалко Христа окровавленного, невыносимо страшно Бога кровавого… Ведь в чем мечта «неплохого» человека: теплая женщина в постели, уютные друзья дома, приятная работа и приятные коллеги по работе. «Забыть бы про Бога и жить! Забыть про сумасшедших христов, бомжей и бродяг… Забыть про одноглазого пирата..."


Одноглазому пирату хотелось нравиться. У всех присутствовавших были одинаково невыразительные лица, но ему всем хотелось нравиться, всех видеть добрыми и внимательными. Почему-то казалось, что каждый его жест, каждое  движение и выражение лица – вот он иронически улыбается, подумав нечто остроумное – все видят и оценивают. Особенно хотелось нравиться, конечно, девушкам и особенно одной… Она улыбалась, она выспрашивала… и он был на 2-ом небе… (И одноглазый пират - человек... Даже Иисус про себя говорил "се человек", даже ему какая-то бл.ядь Магдалена ну очень понравилась... А одноглазый после и вовсе долго дрочил...)

…Потреплет она по щеке, ударит он по щеке,  кто-то выбьет глаз над щекой – уйди на другую сторону света, живи второй половиной лица… Уже, правда, пиратом, потому что нельзя и дальше что-то терять. Да и надеяться не на что, потому что кому ты нужен уже, одноглазый...