Четыре месяца или треть года

Мне - спешить некуда. Я просыпаюсь к полудню и лифта не слышу.
Те, кто спешил, уже на работе. Те, кто остался дома, лифта не ждут.
Небо слегка смурное. Голуби шумно пикируют с крыши:
С кровати в лоскут окна известен не весь их маршрут.

Наверное, полетят к соседнему дому, там бабушка чья-то  или ничья им сыплет крошки.
Набьют свои зобики, распушатся, прилетят на кондер возле кухни.
И начнет самый важный обхаживать самочку, домогаться крошки...
Мы, за завтраком сидя, подглядываем, рассмеемся их скорости, и четыре крыла вниз рухнут,

Недовольно курлыча, обогнут тихий двор, где собачники вышли к обеду:
Те гуляют вольготно, у них то ли пенсия, то ли дети - не нужно бежать.
В тамбуре скрипнет соседская дверь, пропуская пришедшего из аптеки деда,
Я прислушаюсь к дому - опять все затихло - и юркну с ноутбуком в кровать.

Через пару часов созвонов, пушей, таблиц, инсты, стука ногтей по клаве
Внутренний шум дополнится внешним: лифт усиленно загудит вверх-вниз -
Из офисов потекут вереницы трудяг, полирующих пол в метро, трамбующих свежий асфальт или гравий.
Я вздохну облегченно и перемигнусь с голубем, усевшимся на карниз.

Еще через пару часов лифт почти затихнет. Его вызовут только рьяная трудоголичка,
Пьяница или гуляющая молодежь. Еще иногда вызываем мы, будучи кем-то из них,
Но не в этот раз. Вроде, недавно стемнело. Вроде, было темно. Вроде, кто-то зажег в небе спичку.
Ты под боком сопишь, я опять не могу уснуть, потому что в ночи легче думать, чем спать: нет возни

Нет и спешки. Никто не будет звонить, не вышлет письмо. Можно заняться делом.
Слушать, как дом затаился, как лифт готовится снова гудеть для собачников,
Бабушек и трудяг. Как в его еще заспанных потягушках тросов несмелых
Я вижу свой будущий сон, пробуждающихся голубей и утро прозрачное.

8 утра 20 июля 2020