Я хожу Вас намного быстрее

С Олесей и Оливией я познакомилась в областной библиотеке, где они работали.
Мне понравились обе, каждая – по – своему.
Олеся для меня похожа на итальянку: говорит 200 слов в минуту. НО СЛОВА ЕЁ ПРОДУМАНЫ И ВЕСОМЫ, уж не знаю, как так у неё получается, свою речь она сопровождает сотней разнообразных жестов!
Такой темперамент!
Глаза голубые, волосы - тёмный шоколад, тонкая, стройная, хоть и годиков ей немало, но рюкзачок лет не давит на её грациозную фигурку,- оптимистична, позитивна.
Олеся не умеет лгать. Чем она мне особенно близка? Своей правдивостью!
Оливия? – Та ещё штучка. Милая, добрая, очаровательная. Но…если дело требует комплиментов, наговорит их короб,- и глазом не моргнёт .И польстить может в интересах дела.( Так себя ведут почти все мужчины)
Оливия - красивая кареглазка с  тонким  бело-розовым лицом и мягкой нежной улыбкой.
Оливия терпима ко всем людям, гибка, дипломатична,- эти качества у меня отсутствуют напрочь, но именно этими качествами меня и манит Оливия, но ухо с ней нужно держать востро, чтобы различить, где она хвалит тебя по делу, а где – понарошку.
Вот однажды зазывают меня Олеся и Оливия к себе с целью познакомить с Глебом Генриховичем Сидоренко, не ради меня, ради своего старинного друга: ИЗВЕСТНЫЙ В ГОРОДЕ ВОЕННЫЙ, более- менее известный, в своих кругах, я о нём никогда не слышала  и даже не подозревала о его существовании.
И надумался этот известный военный книгу писать, и нужен ему был художественный редактор, и подруги в помощники ему определили меня.
Глеб Генрихович в юности был красавцем.
И все навыки красавца сохранил до 68 лет, своего возраста не чувствует, ведёт себя так, как будто ему сорок лет только что  исполнилось.
Я пришла, когда все были в сборе и пили чай с конфетами, лимонами, круассанами,  которые принёс Глеб Генрихович.
Глеб Генрихович был в тёмно- синем костюме, смесь шерсти и шёлка, лёгкая струящаяся ткань, не стесняющая движений и сохраняющая свой роскошный вид весь день – настоящая заявка на успех. Голубая рубашка из японского шёлка очень шла к его большим вдумчивым страстным глазам, нос с глубокими ноздрями имел несколько хищное выражение. Мне мужчина показался не столько красавцем, сколько охотником за женской красотой. Запомнились губы: мальчишески – припухлые, страстные…
- Заложник своих страстей,- окрестила я его в своём уме.
Несмотря на возраст, он всё ещё производил впечатление  интересного мужчины: высокий, статный.
Беседа так строилась, что все вспоминали смешные истории из своего детства.
Оливия рассказывала, как мама читала ей сказки: все нарисованные животные у неё засыпали: Ёжик сложит яблоки в корзину – и спит, Голубка снесёт яйцо – и готовится ко сну, Кот поймает рыбку, съест её – и тут же идёт в кровать, мама дочитает сказку – и уснёт. Тогда Оливия бежит к отцу: и он дочитает сказку до конца и спит крепким сном. Оливия включит телевизор и смотрит до двенадцати.
Олеся рассказала, как ходила в музыкальную школу в Германии, где служил её отец, как могла легко сыграть любую советскую пионерскую песню: будь то «Улыбка» или «Песенка крокодила Гены», «Ёлочка, ёлка, лесной аромат» или «Песню Мамонтёнка»…Был показательный концерт, и вместо «Песни друзей» Олеся неожиданно для самой себя  заиграла:
- Очи чёрные, очи страстные…
Глеб Генрихович всех насмешил тихим приятным голосом, рассказав, как вместо ожидаемой щуки вытащил из реки огромную зелёную жабу, как этой жабой он напугал Алёнку, такую же болтливую, как героиня Софико Чиаурели в фильме «Ищите женщину» - и девочка перестала с ним ходить на рыбалку, чему Глеб Генрихович обрадовался чрезвычайно.
Я рассказала, как в первом классе училась ездить на велосипеде, как не умела тормозить, как, увидев машину, падала оземь и ходила вся в синяках…
Беседа закончилась. Все встали. Глеб Генрихович надел сиреневый велюровый плащ, помог мне с плащом. По тому, как он отбросил мои длинные кудрявые волосы я поняла, что понравилась ему. Слегка.
Но вот он достал рукопись, мы обменялись телефонами, доворившись, держать друг друга на связи.
Я открыла роман – и не зачиталась… Нужно было править каждое предложение: оно было неверно и с грамматической, и синтаксической сторон, стилю не хватало художественных образов.
Каждый день у меня уходило часов 6 на правку романа.
Мы встретились с «писателем», он забрал правленый текст – и принёс мне ещё страниц сто.
В знак признательности за труды он принёс мне шоколадку, мандарины и яблоки. По- дружески.
Внутри я негодовала: свой труд я оценивала гораздо выше, по сути, это было соавторство.
Или это стоило денег…
Чем лучше я правила текст, тем больше нравилась Глебу Генриховичу, у меня же шло всё наоборот.
О чём же был роман?
Скажу, что с композицией у Глеба Генриховича всё было хорошо.
Из сюжета я поняла, что главная героиня Лорелея была наглой адвокатессой и  любовницей моего знакомого между первым и вторым браком. О любовнице в романе ни слова –  это мои догадки.
Первая жена сильно, страстно, крепко, нежно любила своего супруга,- именно поэтому он её бросил,- его сердце охотника за красотой требовало бурного накала чувств.
Лорелея в романе была оборотнем: то змеёй, то золотой рыбкой, то Злой Сущностью, выныривающей из реки, то Лешанкой, вдовой Лешего. Этот роман был местью Лорелее.
Не уверена на все сто процентов, но почувствовала, что с этой Лорелеей у героя не моего романа была могучая страсть. Адвокатесса ждала, что любовник узаконит отношения, а он не собирался,- что- то ему говорило : не моё.
На первых порах яркой увлечённости он, видимо, пообещал ей подарить квартиру однокомнатную, наследство от бабушки, написал , вероятно, дарственную или завещание.
Иначе как смогла адвокатесса отнять у Глеба Генриховича квартиру?
А тут Глеб Генрихович - ему тогда было 47 лет – влюбился в юную 22- летнюю Юлю. У неё был парень. Она с ним поехала на море, как с женихом.
Глеб Генрихович поехал следом, подарил Юле машину, ходил по карнизу балкона, как Долохов Толстого, взбирался по водосточной трубе на четвёртый этаж. Много положил сил, чтобы Юля стала его женой.
И теперь из- за романа про Лорелею их брак распадался.
Юлия Владимировна - теперь ей уже было 47 лет, а её мужу- 69 – не верила в талант мужа.
Считала его занятия бездарными.
Она настояла, чтобы за романом я приходила к ним в фирму,-( вероятно, она ревновала мужа, я была моложе Юлии на 7 лет)- вот там я со всеми и познакомилась: и с первой, и со второй женой, и с детьми от обоих браков. Надо отдать должное Глебу Генриховичу: он умел со всеми дружить и всех объединять.
В неделю у меня уходило около 40 часов на правку книги, по- прежнему «военный здоровенный» дарил  мне  конфеты  и мандарины ,- ну, хоть детей угощу!- а Юлия Владимировна называла меня «экономной» девушкой. С какой стати? Или свои недостатки так приятно переложить на другого?
Я роман продолжала корректировать, потому что пообещала опрометчиво…
Черты Юлии были красивы, но взгляд- настороженный, подозрительный- портил её красоту.
Мне её характер совсем не понравился.
Когда правка романа подходила к концу, между супругами пробежала кошка, они стали ссориться каждый день, разделили квартиру, каждый жил в своей комнате, каждый клал свои продукты на свою полку в холодильнике.
Глеб Генрихович укорял жену:
- Я, может быть, гений, я написал бы 7-8-9 романов, я прославился бы на весь мир. А ты всегда втягиваешь меня в быт, в зарабатывание денег. Ты загубила мой талант.
Поскольку  Глеб Генрихович – человек прагматичный, то книга его вышла в государственном издательстве, разошлась по библиотекам страны, он получил деньги и, возможно, жена помирилась с ним. 
Но…однажды я иду домой и вижу, что меня караулит Глеб Генрихович в дублёнке, норковой шапке, с сумкой на плече. Приехал на трамвае, не на машине.
- А я Вас жду,- сообщил он мне. Он собрался идти ко мне в гости?!!!
Я прошла с ним метров двести, поздравила с выходом книги, пожелала всего хорошего и сказала напоследок:
-Дальше я пойду одна: я хожу Вас намного быстрее.