Одно из посвящений. Маяк

Одно из посвящений. Маяк

Ветры встреч бьют холодно и люто,
Хоть согрейся песенною пьянкой,
У меня – ни дома, ни приюта,
А у Вас квартира под Лубянкой.

Чтобы для других была наука,
Там за честь Советов влёт размажут,
Трель звонка – откроют клеть без стука,
Вышку дав за номера пропажу.

Лапу в диски сунь – отрезан палец,
Точкой крови смочена суконка.
Сняв рубаху, вышел постоялец
На разбег ствола с кривою конкой.

Шел поэт по взглядам мокрых улиц,
Фонарем не узнан, не разгадан,
Знаю, Вас в миру любили пули,
Но стволу плевать на мирру, ладан.

Ладится удар, хоть гибнет тело.
Лубяной строкой по телеграфу –
Точка ТЧК – известно дело,
Бунт народа в “ворон” сел по штрафу.

Стая разошлась “в борьбе за это”,
Газом отрыгнув в глаза водиле,
Но Ворона на поклон к Советам,
Не пошла, хоть зуммером водили.

Укатила за Гохран с вокзала,
Рукопись пришив к ланитам ниткой,
От укола тик ли, так прознала
С Лефовцев, как древняя Лилитка?

Что Лилит – лишь новая реклама
Старой веры в песенные всходы.
Облик Ваш, как строек панорама,
Встроился в бараки ли, в заводы.

Честь моя, где пальцы, словно клены,
Не свернется в лоскутки акрила:
Ваше слово – маузер каленый,
Против вас тогда заговорило.

Пролетарий розовым позером
Ваш подарок нёс в кожанке смятой,
Маузер стал страшным маузёром,
Ведь до Вас стрелялись с ним когда-то:

Два безумца встретились на выдох,
Друга друг призвав в иные дали –
Черный грех, где рвется панихида,
В пистолетной конке заковали.

Быт – игра, но небо – не жилетка,
Не стреляй в крупье, чтоб впредь не плакать,
Наша жизнь – не русская рулетка,
Что ссекает луб сердец на мякоть.

Сцена, глупой новостью рыгая,
Вырвала из пасти судеб ссору:
“Ты меня полюбишь, дорогая? –
Нет, отправлюсь к другу-режиссеру”.

Вы шли не туда – каблук в ухабах
Проскользнул, дав в зад крамольной думе –
У народа, вечного прораба,
Языкосоздатель сын не умер.

Я Ваш брат, и в мареве лиловом
Приговор сниму, дав сёлам ссуду,
Пулю в смерть пуская гневным словом
Со ствола, что в руки брать не буду.

Щурит лед зрачков посыльный хворый,
Ждавший шторма взглядов у причала,
Диск очков не скосишь за просторы
Вне конца, когда грядет начало.

Знаю, Вы, архив взяв в мыслей ранцы,
Где Маяк горит, как мне лампада,
Плаваете в порт извечных странствий
С мира смирну заменив на ладан.

Нет армейцев… иней распри содран
За чертой о доме знать не больно,
Гаснет свет в квартире под присмотром,
Но луна над рощей светит вольно.

Луб с берез добавит строкам кольца
Глупых баб, что разгонял священник,
И завет былого комсомольца
В тайну, что одно из посвящений.

Примечания

С Лефовцев, как древняя Лилитка – здесь подразумевается первая жена Адама, Лилит, либо жена Лотовой земли

Маузер стал страшным маузёром – в двадцатые годы 20 века в среде ЧК ходила присказка: “маузэр-маузёр”, что означало испорченный пистолет, который почти сам стрелял во владельца. За два месяца до инцидента Маяковскому как раз и был подарен такой “маузёр” со словами: “Если вы мужчина, вы знаете, что с ним делать”.

Черный грех, где рвется панихида, в пистолетной конке заковали – по легенде, из пистолета, который подарили поэту, до акта дарения застрелились двое сотрудников ЧК по приказу свыше, стреляя  друг в друга или по очереди  каждый в себя. Кривая конка – здесь наружная поверхность ствола (та, где вылетает пуля), в которую была зажата энергия взаимного самоубийства чекистов, что, отчасти, и привело к печальному финалу.