Судоплатовское платье

Судоплатовское платье

1
Ночью или на рассвете рано
На ладье, подобной сходу Трои,
Сталин  прибыл в земли Тегерана,
Чтобы мир по-новому устроить

Пусть с Руси живьем сдирали кожу,
Но над пароходом в волнах гнева
Пролетала в выси дева-коршун
Вместе  альбатросом-братом с неба.

От разрухи лбы булыжны седы,
Грустен вождь, а вечный пламень ярок.
За огромный жертвенник победы
Вождь мечтал Союзу дать подарок.

Каспий лег осетром в стол гохрана,
Но мелело море, сохли кущи,
Внутренний Азербайджан Ирана
Он хотел Руси дать в стол грядущих.

Вновь война… а так войти не можем?
Дипломатов тьма, мешает НАТО,
Согласился б Эйзенхауэр, все же
Черчилля тогда в отставку надо.

О Немыслимом  мы знали мало:
Чтоб гнать  пленных немцев на Россию.
Черчилль пошутил тогда с вокзала:
“Я уйду, вас уведу за выю.

Али Русь, сторонушка не рада?
Каменщик масон отвалит камень,
Но в тумане льву не просто падать,
Эйзенхауэр кто? койот пред нами.

Восемнадцатый припомнив снова,
Русь смела, но я ль раздор вам вздыбил,
К Труменам спешила Бочкарева,
А попала к Рузвельту на гибель.

К Теодору… женской доли вычет
То саксонцам завтрак к предоплате,
Рузвельт объяснил бы, где вы нынче,
Но койот депешу перехватит.

С вами били немцев в полной силе,
Хоть целы у нас  дома и  лица,
А еще русины к вам просились,
Вы не взяли, чтоб от нас отбиться”

Да, не взяли в ССР, но все же
Им на Украине места хватит…
Черчилль кончил, свой цилиндр скукожив,
А Иосиф молвил львиной тати:

“Чтоб отбить вас и американцев,
Атомная бомба – нота в гимне, –
Сталин Берию тянул за лацкан:
Кто это? Неужто русский Гиммер?” –

Пошутил тогда, держа в ладони,
Нет, не кнопу, глобус, взятый снова,
Не смеялись все, а Черчилль понял:
Замысел немыслимого взорван.

Берия – не Гиммер, хоть не мало
Он сгубил, но менее Ежова,
Тегеран оставлен, лишь c вокзала
Дева в легком платье входит снова.

Коршун, жизнь и  смерть, покой и пенье
Альбатроса-война подмастерье
Черчилля  ведет в стану забвенья,
Возрождая Русь, в любви и  вере.

Крыльями, коршунья, боль не ведай,
В платье туч с цветами скверов улиц
Воспари над сталинской Победой,
Чтобы мир, как бомба не рванул лишь

2
В год сорок восьмой вождь шел с вокзала
Сад тенистый сердцем помня снова,
Не тогда… теперь пора настала
Судоплатова увидеть снова.

Век грядущий отскребет от пыли
Честь и совесть, сказкой были силясь,
Лучший диверсант в Иране был ли?
Не скажу… он шел на Юг России.

Не дошел… разведка вам не пули,
Под какие лечь –  дешевле слова,
Вспомнил там историю одну лишь
И вернулся к Тегерану снова.

Словно грудь, вздыхал бархан упругий,
Но дыханья пляс подобен стону,
Отомстить за честь своей подруги
Павел ехал после к Альбиону.

Небо рельсам павшим – верхний ярус,
Но любовь свалилась в лес безлистый:
Платье, как зари волшебный парус,
Разорвали в лагере фашисты.

Пала девушка листвою в осень,
Но герой тогда задумал крепко:
Суд за платье дать, не зря он носит
Гордую фамилию от предков.

Стоик был в миру, хотя не робкий,
Языки знал, русский помня четче.
Взял Бандеру бомбою в коробке,
Где был пряник с клюквою начерчен.

Не укол причина жуткой боли,
Не отрава с бомбой в пище стыла,
Сам предатель вздернулся, ведь боле
Был кровь русских воинов брать не в силах.

Взят недаром… клюква вам не мыло,
Прибаутка и петелька в сбрую,
А картинка  боя… много было
Мне ль архивах прочитать такую:

В юношу, что деву ждал в морозе,
Гвоздь железный вбили, паха выше.
Дева где – лишь платье на березе,
Что оденет ужас, смерть родивший.

Но живая Русь  в войне не старше,
Лишь другая вне житейской хвори,
Так же точно делали усташи,
Срезав сербам голову под корень

Хоть в Артеке бил людей Дзержинский,
В снимке ЛОМО видел Артемиду,
Мы не вы, вам в безразмерном списке
Резать всех вне прав на панихиду.

Взят Бандера в Лондонской метели,
А в войну ошибся автоматом:
Девушку зарезать  не сумели,
Упустили в лес бежать куда-то.

Мы не сербы и поляки в гетто,
Крепкой и живой явилась девка,
Оказалась другом у агента
С близкой сладко-клюквеной поддевкой.

Кисло-сладкой… почему так,  паства?
Сладкий пряник  тела с кислой миной,
Только мина та взрывоопасна
Став улыбкой, даль взрывает с тына.

Коршун или совка снеговая,
Вьюга на крылах волненьем смята,
Где ты…. Павел верил, что живая,
Но не знал, увидит ли когда то.

Платьице в горошек, локон в стали,
Цепелинка, как ты улетела?
Потому и мстил он до конца им,
Чтоб спасти хоть душу, помня тело.

Было и  волненье, и объятья,
Пруд глубокий…клен тоски безлистый,
Где ты, судоплатовское платье? –
Вам вздыхать, товарищи чекисты.

Жаль, до наших дней агент не дожил,
Сто лет в мире, на войне – минута,
Помните историю,  но все же,
Что милее, пряник или кнут вам?

Примечания

К Труменам спешила Бочкарева, а попала к Рузвельту на гибель – Мария Бочкарева, посланница армии Колчака, спешила для заключения договора о помощи к американскому президенту, Теодору Рузвельту, спешила она также к “правдивым людям”, труменам.

Сталин Берию тянул за лацкан: кто это? неужто русский Гиммер – на одном из визитов Сталина в США, когда речь зашла об испытаниях атомной бомбы, Сталин в шутку назвал Берию русским Гиммером

Коршун, жизнь и  смерть, покой и пенье – птица коршун – это и корсунь, и кощунь, и жизнь, и смерть, и ночь и день.

Альбатроса-война подмастерье – альбатрос – от тактики “али ябо тера зия”, используемой преимущественно летчиками

Цепеллинка – игра слов: и цапля, и дирижабль

Павел Судоплатов - сталинский агент- диверсант, участвовавший в ликвидации Троцкого и многих видных националистов с Украины