В память об отце

В домик старый в горницу заглянуло лето.
Побежало по полу утренним рассветом.
Лучиком тихонечко кралось у лица:
-  Разбудило все -таки моего отца.
Гирьки старых ходиков батя подтянул,
Календарный листик на стене рванул.
К свету повернувшись, листик прочитал,
Поморгал глазами, видимо устал.
А заря, умытая летнею росой,
Только что сбежавшая с горки за рекой,
Заглянула в окна, деда позвала:
"На поля душистые, слышишь, я пошла."
Разогнуть бы деду спину, шевельнуть рукой:
" Что-ты! Что-ты, милая, не могу с тобой.
-Восемьдесят годиков ты меня звала,
А теперь родимая, мне пора пришла."
И заря, дохнув цветами, повернула вспять.
Шевельнулись деда губы; скоро умирать!,
И в задумчивом расстройстве севши на кровать,
Матерком шепнул тихонько: Мать твою, эх мать!
***
 
Год пронесся словно день.
В садике у домика шелестит сирень,
Выглянуло солнце, начиная день.
Выпустило рыжее первый лучик света,
Объявило облакам о начале лета.
В побеленной горнице слышен разговор,
Солнечные зайчики залезли на ковер.
Слушать, речь о чем идет, зайчики не стали,
Пробежали по ковру и дальше поскакали.
Разговор не спешный шел, все о сериале,
Баба Лида говорила громко бабе Вале:
"Много же в Бразилии богачей живет,
Смотрим как они рыдают почитай весь год."!
Не придется им дождаться счастливого конца...
На стене висит фуражка моего отца,
На прогулку не пойдёт несчастливая,
Без хозяина  давно фуфайка
Он, бывало, за ворота выйдет с костылем,
А она его обнимет и висит на нем.
Вдаль посмотрит он, прищурясь из-под козырька:
Нет на улице пустынной никого пока.
Не приедут больше дети, покуда он живой,
И не свидеться уже больше им с тобой
И не слышать: "Я прощаю," если попросить,
Так и будем мы с виною непрощенной жить...