prostitute

Ладоням нежным хлорки не видать,
не скажет «приходи» седая мать.
По отзывам ты лучше всех сосёшь,
ласкает нежно твой вареник молодёжь.

Забит контактами мужскими телефон,
не хочет сын понять, как нелегко.
Чекушка водки в дамской сумочке лежит.
Звонок: «на выезд мне» — такой режим.

Сорвут зубами лифчик и уйдут:
на море трахнули, потом — на берегу.
В квартире и в отеле сотни раз
достанет негр свой здоровый контрабас.

Бывает так, что прячешь синяки,
а днём с похмелья ноги не крепки.
Вино не лезет в горло — лезет член:
включая музыку, ты просишь перемен.

Родную душу, что сошла за мужика,
влюбиться так, что нам передать,
не рвать очко своё за баксы и рубли —
найти такого, чтобы искренне любил.

Не хочешь нюхать яйца и стонать,
после ублюдков ремонтировать кровать,
унылый видеть в трусиках стояк
и слышать, что соседи говорят.

Чтобы пороли три минуты животом,
чтобы в вагине затерялся вдруг гондон:
пришла ко мне ты — просишь приютить,
подарком выложив наружу пару тить.

А мне хотелось, если честно, светлых чувств:
я розочкой своей всю жизнь горжусь,
но что случилось: я влюбился, это факт —
теперь запретен для народа твой пердак.

Все дыры заколотим: в миг забудь,
как обнажать за деньги розовую грудь —
я понимаю, будет очень нелегко
не принимать белок на чистое лицо.

Но ты держись, я верю: сможешь всё,
ходить в мечети, пить томатный сок —
начнёшь работать, трезвой станешь в миг,
и быть собой никто не запретит.

Проходит месяц: вижу дрожь руки —
ты смотришь заново на пенисы других,
и вот узнал, что дрогнула слегка:
легла под первого слепого мужика.

Разбила проститутка все мечты:
дурманил сок, скопившись между дыр —
купился я на пламенный минет:
высоких отношений больше нет.

Летят окурки — ты за ними вслед.
Поступок вызывает детский смех.
Побриты ноги, зубы чистишь, молодец,
и снова рот рабочий в праведном труде.

«Девятка Балтика» в руке, и я иду.
Я будто стал тебе никем — говном углу.
Палас, испачканный в крови, окурки, моль:
остатки гордости сложи и выйди вон.