Страшный сказ бабы Ани

Баба Аня вздыхает: - В зимний день дел немало…
Лампу надо почистить, чтоб коптить перестала.
Дед  прилёг на топчане, задымил самокруткой:
- Крепкий, добрый табак, - кашель снялся за сутки…

Хворь с нутра всю согнал. …А, ноги крутит к морозу.
Дров  я впрок заготовил: дуб, сосну и берёзу.
Детям надо тепло. …Мы в рядочек на «печке»,
- На полатях лежим. Пёс скулит на крылечке.


Двери дед отворил: - Лечь Бекас у порога!
Баба Аня с куделей,  - что - то молит у Бога.
А потом Петьку просит: - Глянь, застыла «конфета»?
Горло будем лечить. – Мам, а Бога то, нету!

Петька ей говорит. – Наш учитель всё знает!
- Ты «конфету» дели,  - мать ему отвечает…
Непростая «конфета», в ней смола, сахар с мёдом.
- Помогает от кашля.  - Что то, вы этим годом

Простывать стали  часто? Знать, грызёте ледышки.
- Всё  она про нас знает. – Носом хлюпает Мишка…
Дети вольными стали. Нас держали то, строго.
Почитали  мы старших, жили с верою в Бога.

Замуж шли, по их воле, как прикажет родитель.
Коль, не верите мне, так у деда спросите?
Дед кивнул. -  Ваш - то дед молодой был, красивый…
Ну, а если жених  старый, злой, да спесивый?

Страхи вам расскажу я. Слушать не побоитесь?
Мы храбримся все. – Нет! – Что ж, удобней ложитесь.
- Ань: - Детей то пугать на ночь глядя, негоже!
- Ладно, дед! -  Я в то время, была Людки  моложе,

Как  услышала это из рассказа монашки,
Что при Церкви служила. – Тяжкий случай, ох тяжкий!..
«Время давнее было. - В дом зашли к бедным сваты.
Приказала мать дочке! – Будешь Настя  богатой…
 
Без любви, без согласья совершилось венчанье,
- Нет красивей невесты, а жених наказанье.
Ненавистно невесте золотое колечко,
А в глазах боль и грусть, гулко бьётся сердечко.

- Мерзкий  потный старик, - сколь уж раз пред  иконой?
 И опять под венцом он.  – «Да», сказала со стоном
Молодая, красивая. Слёзы брызнули градом.
Кто -  то тихо промолвил: - Ох! Не надо б, не надо

Этой свадьбы богатой. - Нет несчастней невесты.
Не поют, а рыдают  над селом благовесты…
Бьют копытами кони, - у крыльца ждёт карета.
Поучает мать дочь: -  Сыта будешь, одета.

- Или слягу в могилу, как все «те», раньше срока.
Он Упырь! - Слух идёт, - ненасытный, жестокий…
Кровью сытится  свежей. Молодых брал всё в жёны.
А, девицы пропали. Нет злодею препоны?

…Оберёг дочь надень. - Я поеду с тобою!
А придётся, родная,  своей жизнью прикрою.
Спрячу нож на груди. Вышли, сели в карету.
Ждёт старик, …лик прикрытый.  – Не видал бы ты свету!

Шепчет мать: -  Бог даст, сладим мы с такою бедою.
Путь далёкий, неблизкий. …На скале, над водою
Чёрный каменный дом. А вокруг псы, как звери,
Рвутся, грозно рычат. …Громко скрипнули двери.

Тут ворота открылись. -  И мужик весь косматый,
Старику в ноги пал. – Что готовы палаты,
- Всех гостей ты собрал? – Он кивнул и ответил:
- Четверых отыскал, а троих нет на свете…

- Женщин в башню веди, стол накрой плисом алым,
Чаши на пятерых. – А твоим волкодавам,
После нас будет пир. Нам лишь кровь, чтоб парилась!
Обняла дочку мать, да с  усердьем молилась…

Как мужик удалился, обменялись нарядом,
На скамейку присели. Пот от страху льёт градом…
Долго ждать не пришлось. – Мать под белой вуалью.
По глаза дочь укрыла своей шёлковой шалью.

В башне сумрачно, сыро. - Гости входят, как тени,
В красно – чёрных одеждах. Встали все на колени.
А старик пред «невестой», сжал ей горло до боли:
- Не перечь мне, не плачь. Ты теперь в моей воле.

Мать молчит под  фатой, нож в руке, крепко сжатой:
- За убийство злодея буду я виноватой.
Если живы останемся, - жизнь оставлю мирскую.
За себя мне не страшно, - я за дочку ратую.

Боже правый, прости!  Настю чуть не сгубила,
С  тем, и нож острый, с силой в грудь злодею вонзила!
Хруст костей, льётся кровь. В страхе пали тут гости.
- Крови вам захотелось? – Пейте, милости просим…

Дочка к матери в ноги: - Что ж, теперь будет с нами
Убежать как  из башни? …И залились слезами…
Да, и вдруг из угла вышел парень с кубышкой:
Я помочь вам хочу, а зовут меня Тишкой.

Дверка здесь потайная, а за нею свобода.
Вор я добрые люди! – И без племени, рода
Я на Свете живу. …Одевайтесь в обрясья!..
Вышли в зелень дубравы. Снова плачут, - от счастья.

- Приведу я лошадок. Вы сидите здесь тихо.
Молвит мать: - Хоть и вор, а душой добрый Тихон…
Вскоре Тихон вернулся. - «Под седлом» три лошадки.
- Только ехать куда! – Как куда? Без оглядки,

Он смеётся: - Подальше чтоб, от этого ада!
А в родное село всё ж, возвращаться не надо…
Поделюсь с вами золотом. Стал теперь я богатым.
- Дом куплю, иль построю, и приду к Насте в сваты

Без расспросов о прошлом. Настя шепчет: - Согласна.
От беды далеко мы. В небе солнечно, ясно…
Тихон выстроил дом, обвенчались с Настасьей.
И зажили они  и в достатке, и в счастье.

Мать постриглась в монашки и молилась усердно.
По Церквям всё ходила. -  Ох! Досталось ей бедной…
С Настей, Тихоном, внуками только раз повидалась.
Так просили её, чтобы с ними осталась…

В ночь ушла, не простившись. – Злее, горше нет доли:
- Я б остаться хотела, …да как без Божьей то воли?
И в один день смурной: - Вашей  бабушке Кате
Всё монашка  открыла, - слышно нам на полатях…

Померла она вскоре. В нашей Церкви отпели.
«Не убий» ей простилось».   …Что-то вы присмирели?
Или спите? – Не спим. Враки, выдумки это!
Петька спрыгнул с полатей: - Эх! Скорее бы лето…

Летом, дни то длиннее, и короткие ночи.
Я молчу, не герой! –  Было мне страшно очень.
Не спала, лишь дремала: - Раньше было то всяко!?
Упырей нет сейчас. – И вдруг, завыла собака.

Я скатилась с полатей, и в постель  к бабе Ане.
Всполошилась она: - Вот как утро настанет,
От испуга тебя я полечу заговором.
- С малолетства была ты и пугливой, и хворой…

Всё со мной обошлось,  - а уж, бабушка рада!
- А про страхи то детям на ночь слушать не надо,
- Дед бранится: - Ты Анна меру знай в этих сказах…
И про страхи мы больше не слыхали ни разу…

(Писала с грустью, и с любовью вспоминала мою бабушку Анну Платоновну)