Одноглазый пират 2-18

«Почему долго не заходил?» - «Да что-то мало было удачных грабежей в последнее время, а с пустыми руками неудобно заходить. У меня один смутный период сменяет другой смутный период, а я, когда смутно на душе, привык дома сидеть, чтоб не позориться». Опять прибедняется одноглазый пират, опять развивается его мизантропия...


С одной стороны,  жизнь одноглазого пирата  довольно устойчива, а с другой, каждый день могут быть неожиданности. Что ему понравится? Что ему удастся? Что ему покажется удавшимся… Даже странно: столько лет уже продолжается эта дикая качка, а он всё ещё здесь, всё ещё не скрылся в волнах - и даже что-то там выбирает и привередничает...

---

…Как пиратствовать на море можно совершенно по-разному, в разных ключах, смотря, какая душа, так и действовать на суше можно совершенно по-разному. Можно наобещать, но не сделать, можно отнестись доброжелательно, но настойчиво гнуть другого на свою колею… В море легко утопить, но трудно  подкрасться, а на суше засаду устроить легко, но потом для трупов нужно долго рыть глубокую яму...


Всякий действующий может и пиратствовать – и какова сложность его действий, такова будет и сложность его пиратства. И мирный поступок, и вооруженный грабеж есть диаграмма души…  Потому в молодости мой пират и глаза лишился, что был ещё недостаточно душевен и сложен... В море, опять же, вынужден был пропадать, потому что на мир себя не мог перестроить, скрежетал зубами всегда и бегал кругами по палубе...

---

«Вы кто?» – «Вам интересно, кто я, а мне интересно, на кого я похож!?»  Похож он был на одноглазого пирата, но лишь похож - одноглазый всюду рассылал своих двойников, но те частенько выдавали себя, так как были недостаточно серьезны...


Сначала я разохочусь на дружбу с одноглазым пиратом, а потом разобью морду об один из барьеров, что наверняка есть между нами: «хотелось бы приблизиться, да боюсь, как бы в ответ не взгремела возмущенно вся эта ваша пиратская жестяная посуда…» Кто-то очернил меня перед ним, мол, я на самом деле про него пасквиль пишу и только порчу его репутацию...

---

Авангард – по которому современный мир и выстроил свои огромные небоскребы и маленькие приборы – это смерть, мамонт смерти, пришедший за нами за всеми… и даже за пиратами... Пираты - это мелкие насекомые, они отстали от прогресса смерти. Одноглазый даже подумывает податься в кино, но боится заблудиться в огромном Голливуде...
«Это чудовищно великолепно!»
«Это восхитительно ужасно!»
Но саблей снести башку они всё же не могут...  Хотя и саблю пришлось продать в какой-то музей. Да, ещё они ценят старину...

---

«С одного проступка так переменился к человеку! Даже здороваться перестал!» - «На этом поступке понял, наконец, его ко мне отношение…» Ведь отношения людей так формализованы, что ничего не поймешь. Одна бухгалтерия здоровканий и досвиданий… Теперь без доброй пиратской драки не обойдется... Теперь им обоим нельзя напиваться, ведь иначе будет потеряна бдительность. Даже просто поспать крайне непросто. Или в туалет сходить... Но я, конечно, ставлю на одноглазого - он в праведном гневе очень силен... Кстати, остальные пираты уже делают ставки...


Люди очень боятся сойти с ума и во всякой странности и непривычности уже видят угрозу. Так и таскаются всю жизнь с одной и той же экипировкой, и к старости, внутренне обтрепанные, начинают любить «решпект»... Не таковы только пираты - они все сумасшедшие. Все наркоманы и алкаши. Зато привычны им странности. Иначе не выжить. Иначе один одноглазый смог бы запугать половину команды... В старости все пираты как трухлявые, но зловещие пни. Они умирают по норам; или если случайно в бою их задеть сапогом...

---

Молодые пираты еще свежи и восприимчивы, но – только не к теме смерти, а старые стерты и глухи, но тему смерти всё-таки должны бы слышать… Без темы смерти ничего не объяснишь… Мой пират ещё не стар, но уже понимает смерть своим умершим глазом.  Большая горечь в этом понимании, но оно - лекарство, с ним дольше проживёшь...


Мой пират не буддист, но мир и всё, в нем происходящее, настолько безлико и запрограммировано, что поневоле начинает преобладать буддистское равнодушие и хладнокровие… Как будда сидит одноглазый, ноги скрестил - хоть сейчас снимайся в кино... Нет, он, конечно, умрёт безымянным - хотя его Федей зовут - но ведь неизбежно возникнут другие точно такие пираты - и одноглазые. Это вечная история - как волны за бортом...


Никто не может повести его  вперед, но есть те, на кого надеется одноглазый пират, что они пойдут за ним, и эта надежда стимулирует его идти-таки вперед… Он всегда в первых рядах и его повязка ободряет всех остальных, как будто это чёрное знамя...