Поэтам Веч Томовой и Инге Вавилову и Инге Веч Томо

Поэтам Веч Томовой и Инге (Вавилову и Инге Веч Томову)

Над Кронштадтом, где в облако врос,
С лодки быта обрезок каната,
Там ли Инге, балтийский матрос,
Повстречал Гумилева когда-то?

Говорил для ЧК акмеист:
“Ты пиши, не падет дух, как тело,
Шеи тронув, канат сбросим вниз,
Нет нам казни красивей расстрела” –

Всё былое, как лошадь во сне,
Трепыхалось подковами в мыле,
Николай забывал о жене
Ради тех, что у стенки растили.

Был он севером смел, югом лих,
Но оставил и пальмы, и клевер
Ради юных матросов…средь них
Есть поэты, как зерна средь плевел

Пастью чавкнув, кронштадтская мгла,
Гумилева жрала  зубом литер,
А Ахматова… нет, не могла
Так забыть: “Вы, другая, продлите…

Коля звал ли инакой судьбы,
Инге с Балтики… ель строевая,
Ты ли в списке расстрелянных был,
Сам ли бил…кто поймет, выживая?”

Инге зябко закутался в плед,
От конторы захлопнулись двери,
Юрий – нашей славянской земле,
А врагам, тем ли этим, лишь Эрих.

Как “станок”, он стихи застрочил,
Сроки рвал акмеистом вне мира.
В них  – к Елене Прекрасной ключи –
От Урицких паек и квартира.

Время жуткое, смерти страда,
Эрих, знав о Кронштадте с начала,
Согласился б? пожалуй, и да,
Да и нет, но и Лена писала.

Николай так учил второпях,
За невинную Русь умирая:
О любви в африканских степях,
И о Пушкине в северном крае

Знала Томова: слог не сберечь,
Черновик – смех толпе твердолобой,
Но приставка к фамилии “Веч” –
От быка, что пройдет через глобус.

В книге древней норманнов исход
Чла с Велеса в перуновой буре:
“Веч слав строй” – то славянский народ,
“Веч” – то Эрих, иль все-таки Юрий?

Не прознала…и Питер не спас,
Чтя объятья двоих в Поле Марса,
Но о чувстве не полон рассказ
Без холодной клешни “Владис Мартхса”:

“То – паром философский, взгляни,
Просто”Мары владения” в лицах”,
Чла невеста знаменья из книг
Но не книга – студена водица.

Инге слушал, приветлив и рад,
Но зажал и знаменья, и память,
Пароход, как уродливый краб,
Черных свастик тугими клешнями

Тут – воина, и запутался след,
В стекловате, пробитой снарядом,
Дома пусто, ведь Эриха нет,
И лишь Юрий, поэт, в книге, рядом.

Что бои – только ль ужас и грязь,
Или хлесткое бранное слово?
На пароме “гражданская казнь”
Повторила ли казнь Гумилева?

Где Ахматова? Нет, не видна,
Юрий с ней ли? так рано иль поздно –
А невеста, как прежде,  одна,
С малым сыном, что в люльке межзвездной.

Холод, бедность, но не нищета.
Зубом смерти сквозь дыры в подвале
Голод лез, чтобы зерна считать,
Что из жмыха в сапог доставали.

Много соли, а хлеба нам нет,
Но живи, сын, под неба настилом –
Мать стенала… ей снилось во сне,
Что приходит в дом некто Вавилов.

Говорит сквозь морозный тростник,
Сыпля хлебцы в румяные дали:
“Я от голода верою сник,
Но коллекцию зерен не сдал им

В институте – директор, не вор,
Ты – поэт, не сотрудник, но все же
На, поешь… но прими уговор,
Что Сергей дело наше продолжит”.

После сна – метронома удар,
Словно в зуб – распростертую сваю,
И скрывался Вавилов туда,
Где сам Эрих идет к Николаю.

Утро серое… боль не слышна,
Ветер хлещет, как в поле нагайка,
Жаль, что Томова снова одна,
Веч – не бык, коль пропущена пайка…
…..

День победы!.. длань мая чиста,
Голос мамы вьет ласточек трели:
“А Сергей наш генетиком стал,
За Вавилова, что был расстрелян.

Жизнь мирская – не облачный скит,
Будь собой и в миру, и в напасти,
Сохрани только те колоски,
Что цвели у меня на запястье.

Рожь балтийская.. сизый дымок,
Где Урания – братская муза”,
И хранил он, хранил он, как мог,
Приумножив богатство Союза.

Стал профессором… лет карнавал
Закружил… по одежке встречают,
По уму – в институте развал –
Вновь Вавилов пришел выпить чаю:

“Погляди, я и весел, и юн,
Но и загнан, как всадники в мыле –
Утопили награду мою?
Нет, коллекцию всю утопили.

Ты – зерно, что взрастили не мной,
Я – лишь дар запредельного слова,
В страшный год девяноста седьмой
Не прости… и взойдут всходы снова”.

Сон дурной или божий привет?
Плод познанья – не груши земные,
Но Сергей спас коллекции след,
Чтобы зрели плоды остальные.

Не забыл и блокады тиски,
И крондштадский рассыпанный уголь,
Зрейте сызнова, ученики,
Как знакомые ближнего круга.

Что история – зелень, леса,
Только после проявится зданье….
Хижин много, им звездный десант
Зерна мира шлет с неба познанья.

….

Девяносто седьмой.. дел леса
Я искал, и блуждал по садам я.
Кем был я в этот год – я писал
И учился по Вашим заданьям.

Я жил в Области, но не в долгу
Наша школа пред вышним подвоем,
Пусть в гимназии при ЛГУ
Потерял семя древней секвойи.

Был прощен… в медицине – лишен
Только практики в юности рваной,
А в генетике …крикнул – нашел
Архимеда в наполненной ванной.

Простудился, не отдал из рук
Отзвук амфоры в тонком сосуде.
Архимед вынул поршень: “Мой друг,
Нас с тобой лишь эпоха рассудит.

Зерна сходные.. не утаи
Длань познанья в ажурной одежде,
Не цветет здесь хвоя секвойи? –
Взглянем дальше, поскольку стоим
На плечах у титанов, как прежде”.


Примечания

Юрий (Эрих) Алексеевич Инге – поэт, воин, балтиец, 1905, Стрельна, Российская империя – 1941, паром  “Кришьянис Вальдемарс”

Юрий Инге – советский поэт, прозаик, моряк, журналист, историк. Сотрудник газеты «Красный Балтийский флот» в Таллине.
 
Отец генетика академика Сергея Георгиевича Инге-Вечтомова.

Первое литературное объединение – журнал “Резец”, на которое влияние оказали как поэты ЛЕФа (новопролетарских поэтов), так и предшествующие ему, но не отринутые течения: акмеисты и имажинисты, в том числе поэты образно-сюжетного направления, устремленные в будущее: кубо- и эгофутуристы

28 августа 1941 года во время перехода эскадры кораблей Краснознамённого Балтийского флота из Таллина в Кронштадт погиб, находясь вместе с редакцией газеты «КБФ» на корабле “Кришьянис Вальдемарс” По приданиям, не погиб а лишь уплыл с парохода через “гражданскую казнь”, подобную, но, вероятно,  гораздо жестче той, которую совершали в 21 году большевики над узниками “филосфоскогого парохода”
……

Елена Андреевна Вечтомова (13 января 1908, Казань - 1 июня 1989, Ленинград)  русская советская поэтесса и прозаик, журналист.

Мать генетика академика Сергея Инге-Вечтомова. Жена поэта, прозаика, моряка, журналиста, историка Юрия Инге.

Сергей Георгиевич Инге-Вечтомов (род. 4 апреля 1939 года, Ленинград) — советский и российский генетик, академик РАН (2003, членкор АН СССР с 1987). Доктор биологических наук (1971), профессор (1975), почётный профессор СПбГУ (2016)

Веч слав строй – начало песни из древнего славянского артефакта, фехтского диска, найденного на острове Крит. Надписи на нем сумели прочесть лишь по славянски, прочие языки, будучи гораздо более современными, давали осечки. По-моему, стихи диска начинаются так: Был леть, слав строй веч нас с коло рода – что значит было время, строй либо Астерия славян привела на быках (на вьючных животных, либо привела трудами) с эпохи Рода.

“Веч” – то Эрих, иль все-таки Юрий – Бык у славян-эллинов сходен с Юпитером у римлян (Юпитрей или Юрей), символом которого также является бык. С другой стороны, имя Юрий сходно и с Ураном.

Урицкий – начальник Петроградской ЧК