Четвёртая пятница - Татьяна Михайлова

Попадают иногда на глаза и далее в руки разные книги. Вот так и сборник "Четвёртая пятница" оказалась у меня. Довольно интересный сборник.
Ирония и самоирония подвластна автору, что очень важно для настоящего поэта.

Итак - "...Стихи пронизывают многочисленные литературные аллюзии, так любимые автором - филологом и образованию." (из рецензии на эту книгу)

* * *
И нет зонта на этом скользком свете,
где продадут тебя и те и эти,
где могут только собственные дети
без паники смотреть тебе в глаза.
Где боль и кровь - в карете и кювете,
где всяк ответит, но не всяк в ответе, -
так вот, нет зонтика на этом свете,
с чьим куполом считается гроза.

* * *
Хоть жизнь и совершенный парадокс,
Неведомы ей болдинские зимы.
Как перед выходом на сцену мимы,
Я скоро замолчу. Я ортодокс

Молчания, как кротости - голубки.
Ем важно суп и не курю два дня.
И падают постотпускные юбки
Почти как перед отпуском с меня.

Есть время жить... и время ставить точки
Над жизнью, как над "i". Игрец и жнец,
Прощай, прикованный не мною чтец.
Неумолим закон последней точки.

* * *
Ах, не толкайте Вы меня
К чужим рукам, в чужие руки.
Уж лучше мне при свете дня
Привычно умирать умирать со скуки

Попробую. Эксперимент
Мой над собой пока короткий:
Смотрю в окно. Проходит "мент"
Какой-то мусорной походкой.

Смотрю в окно. Проходит дождь,
Сухих не оставляя пятен.
Страх не узнавшего, что ждёшь,
По-человечески понятен.

Но я опять смотрю в окно.
Тащусь от собственного смеха.
Ещё бы, разве не потеха -
Идёт по улице одно

Разноприкинутое быдло,
И в нём себя я узнаю,
И не скрывает глупь мою
Стишонков хлипкое повидло.

Но как ласкают слух повторы,
Когда ласкаем слух хотел
Бы быть! Подбрасывает дел
Мой шеф. Я опускаю шторы.

* * *
Четвёртая пятница

Мы молоденьких женщин не стали милее и краше
Конкурентно способных мы не отрастили колен,
И не пишутся письма, и слёзы не капают наши,
И весна нам не грязь, и дела нам не дрянь,
                и мужчины - не плен.

Мы по-прежнему редкие гости в дворцах  и столицах
И для всех нуворишей - пожизненно не комильфо,
Но являем мы улице наши обычные лица,
Превращая толпу в свой неяркий естественный фон.

Мы живём между явью и снами, улыбкой и сточкой,
Между солнцем и ливнем, и вид наш небрежен и строг.
Погубить нас способно лишь мелкое счастье с отсрочкой.
Не любить нас грешно, а любить... да поможет вам  Бог!

* * *
Законсервировали годы
Её потухшие черты.
Бесёнок внутренней свободы
И гений чистой красоты

Давно оставили долины
В былое обращённых глаз,
Где ярок свет, где сны невинны,
Где был бы странен наш рассказ.

* * *
Банально всё, что после сорока
Слетает с женских губ, ресниц и ручек.
Свежи лишь любопытство "почемучек"
И влага котелка и костерка.

Пожалуй, бывшего врага рука
Банальной показалось бы едва ли.
Но мне враги руки не подавали -
Наверно, б ы в ш и х  не не было пока.