Петух

Как будто правит улицей,
Петух на всех бросается.
Беременные курицы
Вокруг него слоняются.

А я, семи лет от роду,
Боясь до обмирания,
Не подавая повода
Привлечь его внимание,

Запрятался в кустарнике
И жду, когда получится
На самокате стареньком
Проехать через улицу.

Но ждёт петух, кумекает,
Зловеще надувается,
Натужно кукарекает,
Почти взлететь пытается.

То шаг парадный выкажет,
То шпорами бахвалится,
То курам что-то выскажет,
То гордо вдаль уставится.

Красив расцветкой яркою,
И хвост, и гребень – царские.
А я дворовой шавкою
В кустах трусливо здравствую.

Но вдруг в моём сценарии
Калитка открывается –
И тётенька Наталия
Хозяйски появляется.

Бросает курам семечек,
И целит глазом снайперски.
Отталкивает девочек,
И – хвать! – петруху мастерски.

Кричит петух поверженный,
Размахивая крыльями.
Угроза обезврежена,
Я наливаюсь силами.

А тётенька Наталия
Ко мне вдруг обращается:
«Спасибо за внимание.
Пускай не обижается.

А ты, Генаш, на борщик мой
К обеду заходи.
Чего глядишь-то, чуть живой?
Не бойся уж, иди».

Насупившись, я самокат
По улице веду,
И думать как-то уж не рад
Про всякую еду.

Нет, на обед я не зашёл,
И ужинать не стал.
Весь вечер, вылупившись в пол,
По-взрослому страдал.

А ночью снился мне петух
В пуху кровавом весь,
И говорил, как на духу,
Что людям надо есть.

Я просыпался весь в поту,
И снова засыпал.
Бульона с кровью вкус во рту
Солёный ощущал.

А день спустя, за просто так,
Наталия зашла:
Костей для наших двух собак
Куриных принесла.

- Чего на борщик не зашёл?
Борщец на славу был.
«Я это, как его, в футбол…
Уроки я учил».

На том пустой наш разговор
Сошёл собой на нет.
Пол века лет прошло с тех пор,
И вот опять – обед.

«Борщец из петуха хорош, -
Мне говорит жена, -
Ну что, по рюмочке под борщ?»
А ведь права она…

Но в чём виновны мы с женой?
Кому сказать «прости»?
Не петуху ли предо мной,
Что не даёт пройти?

Кого за борщ благодарить?
Кого – за понимание?
Или бульон души варить
Со вкусом оправдания?