На Бородинском поле

Уже померк в пороховом дыму зловещий день,
Французы атаковали раз за разом,
Хоть были у них огромные потери.
В четвёртый раз в атаку Ней послал солдат,
И увенчалась, наконец, она успехом,
Флеши Багратиона французы захватили.
Солдаты едва успели отдышаться,
Как накатили гренадёры, и им пришлось бежать,
Но вновь неукротимый маршал в атаку их посылает…
Редуты Раевского укрыты дымной пеленой,
Там тоже шло ожесточённое сраженье.
Вот отгоняет ветер дым от правого редута,
Защитников на нём уже почти не видно.
Стояла здесь дюжина орудий,
Три батальона стрелков их прикрывало,
Теперь же здесь лежали разбитые лафеты
И окровавленные трупы высились горой.
Вбежали гренадёры Мюрата на батарею,
Ряды их тоже изрядно поредели,
Но с теми, кто уцелел, спешили расправиться они.
Какой-то пехотный офицер стоял у стенки батареи,
Он банник пушечный в руках держал,
Летал он в его руках словно разбойничья дубина.
Пытались французы русского кольнуть штыком,
Но друг за другом падали они на землю
И, почему-то, не хотели подниматься.
Похоже, надоело французам это
И стали солдаты ружья заряжать,
Чтобы предать героя почётной смерти.
Но в это время дымом батарею заволокло,
А следом подлетели гвардейцы-кирасиры,
Французы на мгновенье растерялись
И тут же их порубили палашами.
А тот, что с банником, рассматривал оружие своё,
Он банник свой о головы французов размолотил.
Хоть ростом был высок гвардейский офицер,
Детина с банником превосходил даже его.
Бросил банник пехотинец и сказал:
«Ну почему их делают не из железа?»
«Да потому что не все такие же, как вы!»
Спасённому с улыбкой ответил гвардеец-кирасир…