Письма московскому другу - 1

Сергей Гремяка из Петербурга в Москву Юрию Аксёнову

Письмо 1. 30 января 1994.

Мой генерал!

Разрешите старому больному военному отвлечь Вас от Ваших серьёзных проблем на всякие пустяки.

Во-первых, спасибо за поздравление. Жаль, что мы с тобой вряд ли в ближайшее время разопьём бутылочку, как в старые добрые времена, но какие наши годы – может, ещё и свидимся.

Во-вторых, прости меня, старого маразматика, за то, что я опять влез своим звонком на день раньше. Вроде, я не ощущаю себя совсем одуревшим, а вот ведь второй раз уже какая-то непонятная сила заставляет меня поздравлять тебя 26-го числа, хотя прекрасно знаю, что день рожденья твой 27-го. Может, в консерватории что-то поправить? (Это по Жванецкому.)

Жизнь моя в Питере проистекает спокойно и просто. Район прекрасный – Васильевский остров. Рядом знаменитые сфинксы, около которых мы с Эллой каждый день кормим уток. Вообще, улочки маленькие, уютные. Одно слово – старый город. Гулять – одно удовольствие. Квартира маленькая, но двухкомнатная. Так что если соберёшься в гости – милости прошу. Возможность принять с некоторым комфортом имеется. В трёх минутах ходьбы – рынок. Так что свежий продукт под рукой. Разных маленьких магазинов – десятка полтора. В общем, удобно. Материально тоже как-то устроился. Это, конечно, не уровень иномарок, поездок на Гавайи и Клеевого прикида, но в смысле кормёжки, выпивки и необходимых тряпок – без проблем.

Живём тихо: я, любимая жена и любимая кошка. Компанией не обзавёлся. Прежде всего, не чувствую внутренней потребности. Старею. С тобой бы с удовольствием посидел, поболтался по городу. А новые люди – не нужны.

К политике испытываю устойчивое отвращение, хотя газеты читаю и телевизор смотрю. Но это – так театр или кино. Себя воспринимаю как постороннего зрителя, а не участника событий. Понимаю, конечно, про страуса, но, поскольку влиять на ход событий не могу и не хочу, то ограничиваюсь гнусным хихиканьем, от чего получаю что-то вроде удовлетворения. Всё-таки возраст даёт кое-какие преимущества, понимая, сколько нас дурили всю жизнь, уже вряд ли полезу на баррикады. Ну, а если прогорю по всем статьям – вспомню наш камчатский преферанс и посчитаю, что прогорел на мизере. А пока – вист.

Большое удовольствие приносит женский вопрос. Ты понимаешь – хоть бы их вообще не было. И это такое приобретение, я тебе доложу! Нет, разумеется, я обожаю свою жену. Здесь мне повезло. А ещё и с кошкой повезло – такая ласковая и шкодная. Но, как вспомню кое-что из своего недавнего прошлого, так понимаю, что внутренняя свобода приходит с возрастом. И есть надежда, что годам с восьмидесяти я ещё поумнею. Жаль только, что эти несметные приобретения человеческого ума пошло запихнут в печку, что, впрочем, меня нисколько не беспокоит. Я всё больше убеждаюсь, что человечество – тупиковая ветвь развития природы. Вымерли динозавры, а какие здоровые были. Ну, и мы, скорей всего, туда же уйдём. А когда смотрю на некоторых конкретных представителей нашего вида по телевизору или в быту, то думаю, что это заслуженно и справедливо. Себя, по слабости, отношу к исключениям, но умом понимаю, что сам такой же. Ну, может, в силу случайного стечения обстоятельств, не имел возможности напакостить в планетарном масштабе, как Иосиф Виссарионович, к примеру, а окажись я во главе многомиллионной толпы, которая хочет есть и пить, а работать – не хочет, так и неизвестно, как бы оно всё сложилось. Может, и я тоже, кроме лагерей и расстрелов ничего бы не придумал. Хорошо, что Бог миловал, благодаря чему на старости лет можно спать спокойно: кроме мелких пакостей по отношению к некоторым женщинам, ни в чём не повинен. А они и сами какие же.

Вот к чему приводит отсутствие постоянных контактов, мой генерал. Целую философию старого поганца пришлось излагать в письменном виде. Будет нечего делать – отпиши, как у тебя всё происходит.

Жму руку, обнимаю.