Как постелешь, так и выспишься

 
               
                Жизнь – это задача, которую ещё
                никто не решил без ошибок.
                (Народная мудрость)
      
Мы уезжали ранним утром. Попросив нашего водителя на минутку остановиться, мы с отцом вышли из машины и спустились к протекавшей внизу маленькой речушке. Стояла поздняя осень, листья с деревьев почти облетели, деревенские просёлки, размытые затяжными дождями, казалось без особой надежды ждали первых заморозков. Серое мглистое утро, низкое небо с нависшими свинцово-серыми тучами вызывали во мне какое-то не до конца осознанное чувство то ли тревоги, то ли ожидания непредсказуемого необычного события, которое вот-вот должно произойти здесь и сейчас.
   Мы приехали с отцом из райцентра на его родину в небольшое село N, которое в стародавние времена было селом довольно известным и богатым , благодаря  удачному географическому расположению. В то время, когда в этих местах ещё не было железнодорожного сообщения, через это село проходил большой почтовый тракт, по которому, говорят, даже сама императрица Екатерина Великая совершила своё известное путешествие в Крым в 1787 году. Местные жители даже показали мне остатки необычной брусчатки на дороге из довольно хорошо сохранившихся местами, плотно уложенных камней бывшей старинной мостовой.
      Отец мой, не старый ещё мужчина, недавно разменявший шестой десяток, плотного телосложения, лысоватый, довольно добросердечного склада характера, острослов и неподражаемый рассказчик всевозможных баек и анекдотов работал в то время начальником дорожного участка в нашем районе. Его отец был похоронен на местном кладбище, рядом со своим братом, организатором и первым председателем местного колхоза. Собственно, посетить могилу деда, который умер ещё до моего рождения, отец и привёз меня, студента ленинградского вуза, на свою родину.
    Накануне, мы навели порядок на могилах наших родственников на старом, изрядно заросшем и практически заброшенном, сельском кладбище. На могиле деда установили памятник с фотографией и металлическую оградку. Грузовую машину, на которой привезли эти ритуальные принадлежности, сразу же отправили домой. Помянув на кладбище родственников, на легковом автомобиле «Жигули» с водителем Иваном поехали ночевать в деревню.
   На ночлег остановились у двоюродного брата отца, Василия Ивановича,
добродушного, улыбчивого и гостеприимного человека, жившего с супругой в своём небольшом деревенском домике с приусадебным участком и хозяйственными надворными постройками.
   Вечернее застолье затянулось за полночь. Супруга хозяина, пока мы отсутствовали, загодя побеспокоилась приготовить все свои разносолы к столу, и к нашему приходу всё было готово.
    На покрытом свежей скатертью столе в ожидании нас уже стояли: рассыпчатая варёная дымящаяся картошечка, огурчики солёные хрустящие, помидорчики маринованные с болгарским перчиком, солёные груздочки и твёрденькие, как маленькие гвоздики, опятки. И, конечно, домашнее сало, аккуратно нарезанное тоненькими ломтиками. Ради дорогих гостей на столе красовалось блюдо с обжаренными кусками гуся. Имелись в наличие и спиртные напитки, как «магазинные» так и собственного изготовления. После таких домашних вкусностей, нарезанная на блюдце колбаса с какими-то, уже не помню, консервами, не шли ни в какое сравнение.
      Первым делом помянули усопших, выпив, не чокаясь, по две стопки за упокой их душ. Затем пошли тосты за здравие, за неожиданную встречу, за родных и близких, за мир и дружбу и так далее. Выпив и хорошенько закусив, по неизменной русской традиции, братья предались воспоминаниям. И мне, молодому парню, как ни странно, было довольно интересно послушать те невыдуманные истории, начинающиеся с их босоногого полуголодного детства и заканчивающиеся участием обоих в Великой Отечественной войне и работой в послевоенный период.  Детство их пришлось на трудные 30-е годы прошлого уже века, когда после революции и гражданской войны жизнь на селе была голодной, когда в период коллективизации с трудом создавались первые колхозы. Это был тяжёлый период в истории нашей страны. Но воспоминания братьев о своём детстве, к моему удивлению, были довольно светлыми и добрыми, как сейчас сказали бы – позитивными. Братья вспоминали как пасли скотину, собирали колоски на колхозном поле, как ходили ловить рыбу на местной маленькой речушке, как играли в незамысловатые деревенские игры и боролись «на поясках». Дальше пошли воспоминания о школьной жизни, о своих учителях, об участии в художественной самодеятельности, о всяких забавных случаях, приключавшимися с ними. Наперебой вспоминали о них братья. Но главным моментом в этих воспоминаниях я отметил крепкую мальчишескую дружбу, товарищескую взаимопомощь, бескорыстие и доброту в ребячьих отношениях. Мы с нашим водителем Иваном, молодым мужчиной лет тридцати, с большим интересом слушали рассказчиков. Дальше начали вспоминать друзей детства поимённо, кто где сейчас живёт, чем занимается, как сложилась жизнь. Василий Иванович, как местный житель, знал о судьбе многих друзей в подробностях. Кто-то из них уехал после войны в другие местности и города, о ком-то сведения потерялись, кто-то погиб на войне, кто-то умер. Я уже не помню в подробности их имена и фамилии. Но одна история меня сильно заинтересовала. Василий Иванович, опустив голову и сжав кулаки, нахмурился и вопросительно подняв на отца свои чуть слезящиеся глаза, спросил:
-  А чего ж ты про Мишку то Смурыгина ничего не спрашиваешь? Он ведь был
нашим с тобой самым лучшим дружком. Как говорят, мы с ним были «не разлей вода».
- Дык ведь, чего спрашивать? Я слышал он, того…вроде как полицаем был у немцев во время войны. Больше о нём ничего не знаю, да и, если честно, знать не хочу. Мы вон с тобой повоевали, ты до Берлина дошёл, орденом Славы награждён. Я тоже на Синявинских высотах под Ленинградом блокаду прорывал, и ранен был, и контужен. Тоже награды имею. А он?
- Так то оно так… Но видно у каждого своя судьба.
- Какая судьба?.. В 1941, когда началась война нам было по 17 лет. На фронт нас не брали. Я эвакуировался в Саратовскую область, а оттуда добровольцем – на фронт. У тебя примерно такая же ситуация сложилась.  А Мишка? Почему он остался дома когда нас захватили немцы? Да ещё и полицаем стал, предателем.
- Трудно сказать, почему так получилось. Да я у него и не спрашивал. А ведь он в нашем селе живёт, недалеко тут от меня его хата.
- Да ты что?.. Отец даже привстал от удивления. Я этого совсем не знал.
- Ну, так слушай. – Хозяин разлил по рюмкам марочный коньяк привезённый отцом по случаю встречи. – Долго рассказывать не буду. Люди говорят, что когда Красная Армия освободила от немцев наше село, Мишку арестовали и куда-то увезли. Думали, что расстреляют, но вроде бы учли то, что он непосредственно не принимал участия в расстрелах и карательных операциях. Осудили на 10 лет лагерей. Думали сгниёт там, а он отсидел и вернулся. Так сказать, искупил свою вину за то, что на немцев работал. И вот не побоялся же именно домой возвратиться и местным жителям в глаза посмотреть. Живёт нелюдимо, с женой. Сын и дочка уже взрослые. Работает сторожем в колхозе.
Вот так. Ни с кем общаться не хочет, да и с ним ни у кого такого желания не возникает, в том числе и у меня.
- Вот оно что, - задумчиво протянул отец. – Слушай, Вась, а почему же он как все не эвакуировался когда немцы уже подступали? Может не успел? Или не верил в нашу Победу и уже тогда решил податься к немцам?
- Кто ж его знает. Может и не успел. А может немцы силком заставили его под угрозой расстрела одеть форму полицая. Парень то он был крепкий, здоровый. Кто ж теперь узнает, как оно было? Он мне не рассказывал, а я у него и не спрашивал. Да и зачем, разговора всё равно, я думаю, не получится. Без надобности нам ворошить прошлое, отношения всё равно не наладятся. Развела нас судьба по разные стороны. Господь ему судья. Так вот и живём, Лёш, как незнакомые соседи. А ты говоришь: «Какая судьба?».
     Отец сидел, облокотившись на стол, обхватив голову обеими руками, не говоря ни слова. От этой немой сцены у меня перехватило дух, в горле стоял ком от охватившего волнения.
 Водитель Иван тоже явно находился под впечатлением услышанной истории.
 - Ну, что ребят, поздно уже, - прервал гнетущую тишину Василий Иванович.
- Давайте-ка, на посошок, и – спать. А то завтра, точнее даже, уже сегодня, рано вставать.
… Итак, мы уезжали ранним утром. В начале своего рассказа я уже говорил о своём каком-то смутном предчувствии. Так оно в самом деле и случилось. Когда отец перед отъездом решил показать мне место, где стояла их хата, мы спустились к маленькой речушке, в которой он с друзьями детства купался и ловил жирных пескарей.
- Вот смотри, сын, там за речкой стояла наша хата. Сейчас на этом месте находится колхозная ремонтная мастерская сельхозтехники.
   Постояв немного у речки, мы заторопились обратно к машине. Не доходя до неё нескольких десятков шагов, мы вдруг заметили, как из предрассветного тумана выросла фигура какого-то человека. Был он чуть выше среднего роста, одетый в брезентовый плащ с капюшоном. Когда он подошёл к нам поближе, мы увидели его лицо, с седой неухоженной бородой, пристально смотревшее на нас из под косматых бровей выцветшими мутноватыми глазами.  Его острый колючий взгляд, как мне показалось, выражал недоверие и подозрительность ко всему окружающему.
- Доброго здоровьица, - наконец выговорил незнакомец.
- И вам не хворать! – сказал я и тут же осёкся, мельком взглянув на отца. Он стоял неподвижно, внимательно всматриваясь в лицо этого человека и как будто что-то припоминая.
- Мишка?  Смурыгин? Что ты здесь делаешь в такую рань? – от неожиданности
у отца даже голос изменился, как будто он был в чём-то виноват перед этим человеком.
- Лёш, Дадон, ты что ль? А это твой сын? Взрослый уже. Слыхал, ты начальником большим стал, - сказал он с каким-то придыханием, кашлянув в кулак.
- Да какой там начальник…- отец замешкался, не зная, как продолжить разговор. – Приехал вон с сыном на могилку к отцу…Ночевали у брата Василия. Сейчас домой уезжаем…
- Знаю. Вот и вышел тебя проводить. Возьми вот, хозяйка моя передала яичек от курочек домашних, да я вот медку баночку положил. Пчёл вожу.
Сказав это, он протянул отцу небольшой пакет.
- На вот, возьми, не погребовай…
- Да нет, спасибо,- поспешил отказаться отец,- зачем? Не надо.
Пристально посмотрев на отца и медленно переведя взгляд на меня, как бы стараясь сохранить в памяти наши лица, Михаил молча поставил на траву пакет с продуктами. Ещё раз взглянул на отца без осуждения, но с какой-то прощальной неизбывной тоской, резко повернулся и зашагал восвояси.
Мы с отцом стояли как вкопанные.
- Откуда хоть он узнал, - спросил я,- что мы приехали, и что к речке пошли?
- В деревне все про всех знают… Сарафанное радио…- задумчиво ответил отец.
  Молча взяв Мишкин «подарок», мы зашагали к машине.
  Сев в машину, отец протянул пакет водителю Ивану.
- На вот, возьми, земляки передали тебе гостинцев.
- Вот, спасибочки, дай бог здоровья, - сказал Иван, заглянув в пакет. – Яйца деревенские и мёд! Ценные продукты. Жена будет рада. Ну, что? Поехали?
Машина тронулась с места. В кабине воцарилась необычная тишина, располагающая к дремоте, но мне было не до сна.
     Встреча отца с Михаилом вызвала во мне многочисленные эмоции и необъяснимые чувства. Вопросы в моей голове возникали один за другим, на которые мне довольно трудно было найти ответы. Почему отец не принял «подарка» от друга детства? Почему не захотел с ним поговорить о жизни?
Почему не захотел узнать о причинах его предательства? Очевидно, отец посчитал, что нет срока давности и прощения за преступление бывшему полицаю. Может быть отец-фронтовик и прав в своём мнении. Судить не мне.
  Неоднократно размышляя над этим случаем, чуть позже вспомнил я прочитанную где-то мысль французского писателя Виктора Гюго о том, что в жизни «как постелешь, так и выспишься». Наверное так оно и есть.
А как думаешь ты, мой читатель?