Вавилонское безбашенное

Порой важнее, кем по жизни не был,
Чем кем я стал, кем буду, кем я был.

Возможно, все содеянное небо
Диктует нам, а мы – рабы судьбы.
Но иногда решения за нами.
А воля неба – до каких-то пор.
Возможно, что нахлынет вдруг цунами.
И противоестественный отбор,
Что любит паровать непарных часто,
Их соберет в ковчег, таких спасет.
Но утонуть с тобою – это счастье.
Ведь шкурный интерес еще не все.
В объятьях сердце бьется смертным боем.
Тебя? Удар очередной держу?
Мы разные. Но хочется обоим
Того же… Чтоб утих весь этот шум,
Все это пи...больство во языцех.
Здесь на любом наречьb не поймут:
Кричи, молчи не в тон – начнут коситься,
Как будто ты зачинщик всяких смут.
Луна не греет ночью, зиккурата
Тень не укроет среди бела дня
От Солнца… Ты дышать поглубже рада б,
Да нечем. Кроме, в общем-то, меня.

Красиво… Словно наше Междуречье.
Как два потока с милым островком.
Ласкаю за потерю дара речи
Обретшим дар ценнее языком…
Шторми в избытке страсти, как Тигрица.
Я буду многомощен, как Евфрат.
Так хорошо друг в друге раствориться,
Умножив нашу мощь во много крат.
Плотины, те, что люди строят, чтобы
Зажать потоки чувств, смести к чертям.
И потому неважно – хоть потопы
Пусть смоют этот мир чуток спустя.

Да, милая, мы разные с тобою.
Как меч и бархат, пламя и вода/
Но в равной мере хочется обоим
Безумных диких чувств.
Как никогда.

Ночь… Город просыпаться начинает.
И закипает та же круговерть.
Здесь Вавилон. Кому-то жизнь ночная,
Кому-то круглосуточная смерть.
Он днюющим всегда настелет жестко.
Забредшим на ночь – до поры медов.
На башне словно держится прическа
Зависших где-то в вышине садов.
Вы, женщины, любительницы шпилек.
Роняете, сердца мужчин пронзив…
И этот город многие любили
За то, что он поверхностно красив.
И любят. И… Пока что все в порядке.
Не суть, что где-то воды час свой ждут.

Ты как дитя, играющее в прятки
В душе моей, чтоб потеряться тут.
Что в прошлом, что в грядущем – эту малость,
Не стоящую слов, пусть скроет мгла.
Поверь: то, до чего не опускалась,
Важней, чем до чего не доросла.
Вот потому настолько не чужая.
И счастье наполняет естество,
Когда потопом страсти орошает
Желание заветный островок…