This is Capitalism

THIS IS CAPITALISM                Samuel Krig



О воспитании молодёжи один тут автор говорил.
В таёжном крае нынче сложно, почти впустую трата сил.
А мне, вот, север Забайкалья, где холодрыга, и напряг,
Ни за какие их медали не нужен, там ведь — безмазняк.
Повсюду зримы' пережитки советских ступорных времен.**
В Москве у пришлых баб нет ниток/с иголкой, /это явь — не сон!
При власти демагогов много, им в кайф вправлять другим мозги.
Старая грязная дорога, где на обочинах «торги».
Свет просвещения поколению амбициозных хайпачей
Нести проблемно, без сомнений, к чему мне трэш лживых речей.**
Всегда мужланство есть мужланство, как тему эту не крути.
Столкнулся педагог тот с хамством, профукав правильность пути.**


Кружки поэзии прекрасны, с них нужно начинать борьбу.
Иначе всё вообще напрасно, пора вершить свою судьбу.**
С обманутых детей — преступность, непредсказуем там финал.
Но, мудрых мыслей совокупность и есть — надежных лет штурвал.
В Соединенных Штатах проще, хочешь стреляй, хочешь молчи.
Каждый мечтает жить подольше, но, ко всему нужны ключи.
Экспроприация в «обратку» - вот он, тот новый светлый путь.
Здесь я не режу правду-матку, и так с неё сплошная жуть.
Быть может к двум часам иначе, буду сегодня говорить.
Вчера какой-то бодрый хачик мне овощи хотел всучить.
Это — соседний двор, торгуют/везде, и всем,/pizdeц всему!
Ну, и конечно же воруют, мол так «всё будет по уму».


Закат оранжевый потухнет, я крепкий кофе заварю.
Поднадоела в душах «рухлядь», и «дань» казненному царю.
Людям в провинции глубокой выносит мозг сеть, и TV.**                [ti: vi:]
Отсюда — злость, и «однобокость», всем нужно сызмальства любви.
Загажен город «гопотою», в центре гуляет праздный люд
Довольный, в принципе, страною, ведь отпрыски их в ней живут.**
Коварны замыслы дворянства, обворожительная та «плеть»,
Под ней прут в «звёзды» из крестьянства, что бы хиты тупые петь.
Пугают жуткие потери, спрятав «Бульварного Никто»,*
Здесь то, во что легко я верю — моё английское пальто.
Я изначально гениальным рожден был, дабы жизнь познать.
К чему тебе других брутальность, - не раз мне говорила мать.


Народ в России нынче разный, быть осторожным нужно с ним.
Одни ведут себя развязно, других прельстила «Crazy Dream».**
Стоит при колбасе Матрена, как «пуп земли», глаза горят.
В мозгу её секс эталоны, и "жесть" потомков «октябрят».**
В Ермолино не нужно ехать, таких Матрён там — пруд пруди.
Лучше до Ленинского «пехом», капризен Май — идут дожди.
Вот, с чемоданами «беглянки», заложницы чужой мечты.
К ним, на флэтах с «бухлом» и сканком, рабы грядущей пустоты.
А седовласые «детины», осатанения «слоны»?
К чему им Гендель в мезонинах, коньяк важнее под блины.
Здесь, мне «White Album» с «Rubber Soul» важнее, чем тот педагог.
Beatles концерт в «Hollywood Bowl» развеет дум тревожных smog.


В поле один — не воин, верно, я наблюдатель, и творец,
Что самого себя достоин, средь бриллиантов и «колец».*
Три кружки с чаем в кабинете, семь пачек крепких сигарет.
Тани Щировской шторы летом смягчают солнца яркий свет.**
Здесь создана мной «Герцогиня», её другим не повторить,*
А на кассетах моё имя/стоит, /тех лет нельзя забыть!
Ну, и, конечно Профа арки, сквозь них я с юности хожу.*
Здесь мы в беседках пили «Старку», yes, it's alright! - себе скажу.
Фонтанчик возле дома Инны, люблю подле него присесть,*
И вспомнить Трубецкой Марины обременительную лесть.*
Так что, мне лузерские «байки» о том, каким мне стоит быть,
Как пятна жирные на майке, талант мой - Ариадны нить!**


Моя «гражданственность» не ширма, мной был написан «Бухенвальд»!
Поэтому красоты Бирмы мне ближе, чем в жвачке асфальт.
В поэзии же, без остатка, я весь, красив пиитства храм.
Всё есть в моих старых тетрадках, с ними не страшен будней «хлам».
Жаль, что с «Блокадным Ленинградом» задержка выйдет к Сентябрю.
Архивная работа адом/ не обернется,/не сгорю.
Забыт апломб капризной Леры, кто может знать, что её ждёт,**
Пришлось принять крутые меры, я ей сказал: Я не «народ».
Пусть она очень сексуальна, но мне претит пустой трындёж,
И дуроплясов маргинальных ненужный никому балдёж.**
Вот, нет её - и всё спокойно, другие женщины вокруг.
Всегда вести себя достойно — это наука всех наук!


Забавно, что когда писалось стихотворение это, вдруг
Погас компьютер мой, вот жалость, «несохранёнок» мрачен круг.**
Перезагрузка идеальна, и не составила труда.
Память моя феноменальна, все помню строки я всегда.
Поэт не просто рифмотворец, он должен в жизни много знать,
Чтобы в Отчизне на просторе себя сомнением не терзать.**
Тогда все лишнее исчезнет, и денег бесноватый мир
Тебя не будет двигать к бездне, ты счастья будешь командир.
Достав из пачки сигарету, вновь улыбнусь, приятен труд.
Какое счастье быть поэтом, комфортен стиль, в доме уют.**
Вокруг с избытком искушений, но, это - жизнь, она одна.
Если чужих не слушать мнений, в душе твоей всегда весна!

В паузе вкусно  я покушал, отмененный суп, оркестр, туш!
Чуть позже с пловом съем горбушу, к бесам послав «отстой» кликуш.
Британский «болт» забит на фриков, хорош день всем, и без ста грамм.
В людях порой пугает дикость, тому примером — Instagram.
Goodbye, таёжный «предводитель» остихотворенных юнцов!
Что из того, что Вы учитель, здесь — время сломленных отцов.**
И я иду в рубашке черной, с глазами Нестора Махно,
Среди тусовочек с попкорном, и содержанок, не в кино,
А в детства тихие дубравы, где нет господ, и ушлых слуг,**
Где ни к чему орел двуглавый, и business — дьявольский паук.**
В Москве уродуют деревья, листки с «долгами» там и тут,
Шастает стрёмное «отребье», дашь «слабину» - живьем сожрут.


Деяния алчных нуворишей подчас отвратны «от» и «до».
Но, облака над школьной крышей, напомнят о Брижит Бардо.
В дискуссии я не вступаю уже давно, иным живу.
По осени в лесу мечтаю, смотря на желтую листву.
Гадства полно теперь в державе, не мне об этом горевать.
Любой сейчас стремится к славе, и на других ему плевать.**
Здесь пародисток неглубоких/«опусы» бесят,/муть есть муть.
А, ноги самок недалёких рабам их не дают уснуть.
Отцы пистонят своих дочек, дочкам в "наколках" это в кайф.
Вдали от странных "заморочек", я дверь закрыл в ту fucking life.**
Двадцать друзей лежат в могилах, и знаю я — время не ждет.
Толпы высасывают силы, ещё один тяжелый год.



Что ж, 19:38, осталось не так много строк.**
За юбилеем будет осень, распутица, и грязь дорог.
Здоровьем не обеспокоен, пишу, как раньше, обо всём.
Отфанатев от Саши Коэн, стоять здесь буду на своём.*
Уж лучше с «Желтой субмариной», чем с теми, кто ни то, ни сё.
С худыми ляжками Алина «иконой» станет, вот, и всё.
Вот, предо мной «музей» эстета, да, раритетов в нем не счесть.
Хоть благостна стезя поэта, но в ней, подчас, препоны есть.
Счета оплачены, ночь манит грёзами дивной красоты.**
К чему мне то, что сердце ранит, под шепот влажной темноты.
Вновь завтра утром встану прежним, таким, как много лет назад.**
И в безмятежности прилежно трудится буду, жизни рад.


Я стал чрезмерно изворотлив среди тех, что людьми зовут.
Мне говорят, что я заботлив, нет, лишь чураюсь лишних пут.
То донкихотство забайкальца как абраксасова нога.*
Её отрезали страдальцу/хирурги, он был пьян тогда.
Такие умозаключения мне и приятны, и нужны.
К чему здесь плыть против течения, так ведь кошмарны станут сны.
It's been a Hard Day's Night, Natasha, им боком выйдут их слова.*
Вот эпилог мой к «Life ife in Russia», и вмиг светлеет голова.
Желать им ничего не буду, уж нажелался я сполна.
Вымыта грязная посуда, и пассия моя нежна.
Что им не дай, всегда найдутся те, что всё сразу извратят.
Но, вот есть венский торт на блюдце, им, после "шаха", будет «мат».


Удача золотой подковкой мудрость небес во мне хранит.
Не часовой я им с винтовкой, а независимый пиит.
Ценитель такта и харизмы, я правильно воспитан был.
Так для чего мне их трюизмы, Господь талант мне подарил.
Моралью не обремененный, как я хочу, так и творю.
Похерена краснознаменность, и я всё верно говорю.
Кружки, союзы, посиделки, запрет Джанни Родари книг…
Как обезумевшие белки здесь те любители интриг.
21:00, на этом/закончу долгий свой рассказ.
Боссы почти здесь все с «приветом», ломает с этих жадных глаз.**
Доем куриный суп в час ночи, всё, что им в "тему" - «похуизм».**
Кому нужна та «власть рабочих», теперь везде капитализм!



















                14 мая 2022
                21:06
                19:26
                17:28
                17:04
                12:00




Note:  * Первая коррекция текста произведения - 14.04.22  > 22:50 - 23:05 (**).
              Заключительная "правка" текста произведения окончена в 1:30
              15 мая 2022.
 
          * Бульварный Никто - одна из ранних акустических баллад Сэмюэла Крига.
          * Татьяна Щировская - гражданская жена Сэмюэла Крига,
             дворянка из рода Кульневых.
          * Герцогиня - одна из акустических баллад Сэмюэла Крига,
             исполнялась на концертах группой "Ботанический Сад".
          * Проф - Профсоюзная улица в Москве, точнее её отрезок
             от станции "Новые Черемушки" до станции "Академическая",
             это название появилось после прослушивания Сэмюэлом Кригом
             песни Пола Маккартни "Penny Lane".
          * Инна - Инна Статкевич (Земскова), друг Сэмюэла Крига.
          * Марина Трубецкая - комсорг класса.
          * Саша Коэн - американская фигуристка.
          * Абраксасова нога - Abraxas ( Сергей Камышов), дизайнер,
             некоторое время принимал участие в репетициях коллектива
             в качестве сессионного бас-гитариста.      
          * Natasha - Наталья Богоявленская.
          * White Album, Rubber Soul - альбомы группы "The Beatles".