Валерий Брюсов - Der Sklave

Раб

Я - раб, и был рабом покорным
Прекраснейшей из всех цариц.
Пред взором, пламенным и чoрным,
Я молча повергался ниц.
 
Я лобызал следы сандалий
На влажном утреннем песке.
Меня мечтанья опьяняли,
Когда царица шла к реке.
 
И раз - мой взор, сухой и страстный,
Я удержать в пыли не мог,
И он скользнул к лицу прекрасной
И очи бегло ей обжег...
 
И вздрогнула она от гнева,
Казнь - оскорбителям святынь!
И вдаль пошла - среди напева
За ней толпившихся рабынь.
 
И в ту же ночь я был прикован
У ложа царского, как пес.
И весь дрожал я, очарован
Предчувствием безвестных грез.
 
Она вошла стопой неспешной,
Как только жрицы входят в храм,
Такой прекрасной и безгрешной,
Что было тягостно очам.
 
И падали ея одежды
До ткани, бывшей на груди...
И в ужасе сомкнул я вежды...
Но голос мне шепнул: гляди!
 
И юноша скользнул к постели.
Она, покорная, ждала...
Лампад светильни прошипели,
Настала тишина и мгла.
 
И было все на бред похоже!
Я был свидетель чар ночных,
Всего, что тайно кроет ложе,
Их содроганий, стонов их.
 
Я утром увидал их - рядом!
Еще дрожавших в смене грез!
И вплоть до дня впивался взглядом,-
Прикован к ложу их, как пес.
 
Вот сослан я в каменоломню,
Дроблю гранит, стирая кровь.
Но эту ночь я помню! помню!
О, если б пережить все - вновь!
 
(Ноябрь 1900.)


Der Sklave

Ich bin ein Sklave, ewig treuer,
Der schoensten Koenigin der Welt.
Ihr Blick war flammend, ungeheuer,
Ich fiel vor ihm -- wie jeder faellt.
 
Und meine Sinne Treue schwuren,
Wenn ich sah Koenigin am Strand.
Von den Sandalen kuesst` ich Spuren,
Auf nassem, hellem Morgensand.
 
Doch einmal konnt` ich mich nicht zwingen,
Die Augen flohen ihrer Pflicht,
Sie loesten sich von mir und gingen
Empor, -- und brannten ihr Gesicht...
 
Sie zuckt' zusammen in dem Zorne!
Wer schaendet Heiliges -- crepiert!
Und dann: sie ging, wie immer vorne,
Danach sind Sklavinnen marschiert...
 
Und in der Nacht lag ich in Ketten
Beim Bett der Herrin, wie ein Hund.
Und niemand konnte mich schon retten,--
Vor Glueck, wodurch ich ging zu Grund.
 
Sie trat ins Schlafgemach mit Wuerde,
Wie Priesterin -- in Tempel, ein.
Ihr Anblick wog wie schwere Buerde,--
So wunderschoen, unschuldig, rein.
 
Und ihre Kleider fielen nieder,
Und ihre Brust ward nackt, und sie...
Vor Schauder verschlosz ich Lider,
Doch sagte jemands Stimme: "Sieh`!"
 
Und ich sah einen Jungen kommen,
Und sie verstiesz ihn von sich nicht,
Sie wartete auf ihn beklommen, --
Und dann erlosch das Lampenlicht...
 
Zum Albtraum ward es -- irren, wirren!
Ich wurde Zeuge ihrer Nacht!
Ich hoert` sie schreien, stoehnen, girren,
Geheimnisse der Liebes-Schlacht!
 
Am Morgen sah ich beide liegen, --
Sie zuckten noch im nassen Traum!
Ich konnt` nicht satt vom Anblick kriegen,
Ich, -- Sklave, Ketten-Hund, Abschaum...
 
Man liesz mich unter Tag vertreiben,
Ich bohr` Granit, in Schweisz und Blut...
Doch diese Nacht wird ewig bleiben!
Sie schenkt` sie mir! Sie war so gut!
.
.
.
.(