Письма к Анне

Мистер Джонс не курил сигар,
Но в свои пятьдесят, казалось, был уже стар.
Может, причина тому виски:
Он пил везде, а потом уходил по-английски.

Он на улице приветствовал фонари -
Одноглазых свидетелей чьей-то любви.
Ни они и не выпитый в баре скотч
Никогда не красили его сиротливую ночь.

Четверть века он пишет ей -
Анне, обладательнице изящных кистей,
Той, чей лик озарил безлюдный пассаж,
Где Джонс выставлял свой пресный пейзаж.

"Моя милая А.,
Я опять осушил всю бутылку до дна,
Я опять был кем-то разут и раздет
И опять не помню с кем-то ночных бесед.

Помнишь, как было нам хорошо?
Ты не можешь помнить, я тогда к тебе не подошёл...
Драгоценная, милая А.,
В прошлом письме я тебе солгал.

Твой портрет не закончил, его я сжёг.
Я не смог жить там, где живёт мой Бог.
Я не смог полюбить мартини и джаз...
Ты прости, что пишу тебе в поздний час..."

Мистер Джонс был угрюм и всё так же пьян,
Четверть века он пествовал свой изъян.
Только блик фонаря навещал его холл,
То было последним письмом в его стол.