Одно лето из моей прекрасной и удивительной жизни

В геологии я проработала 20 лет, а если учесть и время учёбы, то получится четверть века. У меня нет вещественных доказательств того, что всё это время я была полевым геологом. Нет фотографий на фоне шахтных забоев и уходящих в неведомую даль стенок карьеров и канав. На фоне этих бесконечных ящиков керна и гребней кварцевых жил с серыми узорчатыми полосками  гадюк. Нет даже приличной фотографии с геологическим молотком и полевой сумкой. У меня нет минералогической коллекции с месторождений, где я работала – ни единого кристаллика, хотя через руки прошло много чего необыкновенного. Всё это просто проросло сквозь мою жизнь, прекрасную и удивительную. И иногда я достаю эту частичку души и хвастаюсь: «Смотри, что у меня есть!» И ещё живы друзья, которые время от времени звонят и неизменно задают вопрос: «А помнишь?...»
Мне всегда везло на людей. Особенно на студенческих геологических практиках, которые продолжались в зависимости от курса от двух до пяти месяцев. Студентка я была, без ложной скромности, истовая! Мне хотелось научиться всему и сразу – от ловли рыбы и стрельбы из карабина до работы с промывочным лотком и отбором проб. Это кроме обычного студенческого набора – познавать профессию! И люди, меня окружавшие, от ИТР до рабочих (обычно, БИЧей) как-то сразу это понимали и помогали, как могли. Впервые с этими «навыками» я познакомилась на Дальнем Востоке после третьего курса.
Для начала начальник группы партий Дальневосточного территориального геологического управления взял меня в пару составлять геологический разрез по одной из мелких речек, впадавших в реку Уда. За 10 дней мы должны были сплавиться на клиперботе (надувная резиновая лодка) по достаточно шумной и холодной воде до одного из геологических отрядов и составить геологическое описание каменистых берегов. Моя задача была чисто стенографическая – аккуратно записывать наговариваемые тексты, правильно подписывать образцы и ещё варить еду. Еда, в основном, состояла из рыбы, которую мы ловили в речке. Были ещё сухари, сахар, чай и сгущёнка. И вот тогда мне попал в руки спиннинг с открытой катушкой. Размахнувшись, я лихо забросила блесну в середину речки и... вся леска с катушки упала на берег. Я, конечно, огорчилась, тем более, что старший товарищ сказал: «Сама уронила, сама и сматывай!» Я аккуратненько начала наматывать леску на катушку и вдруг заметила, что «борода» медленно и верно уползает от меня в сторону. Не долго думая, я схватила леску в руку и бросилась бежать, благо, речная коса была длинная. Остановилась я от хохота – бывалый рыбак буквально рыдал – за мной по камням тащился метровый таймень, рыба крупная и хитрая. Так я стала студенткой, которая поймала тайменя!
После разреза вертолётом меня отправили в один из многочисленных поисковых геологических отрядов, где первое время я занималась металлометрией. Ко мне прикрепили рабочего, который носил рюкзак с пробами, а я эти пробы отбирала, складывала в мешочки, подписывала и топором делала на ближайшем дереве затёсы, где указывались разные данные. Работа очень нудная, тем более, что через пару дней у меня сломалось топорище. Бывалый охотник Костя из числа рабочих скосил глаз и посоветовал сделать топорище самой... если купить не на что. Покупать было не на что, и я, подыскав подходящую корягу, ножом выточила себе очень ухватистое топорище, как оказалось, из какого-то очень ценного дерева. Рабочие меня сильно зауважали, а Костя, когда я уезжала с практики, предложил мне за топорик соболиную шкурку. Кто ж от такого обмена откажется. Так я стала студенткой, которая выточила себе топорище!
Следующей моей обязанностью были шлихи. С рабочим мы шли вдоль одного из многочисленных ручьёв, он брал со дна горсть песка, отмывал его на лотке, а тяжёлые остатки я складывала в особым образом сложенные пакетики, подписывала и укладывала в мешочки и коробочки, чтобы потом высушить на печке в палатке (полиэтилена тогда ещё у геологов не было). Рабочий у меня был слегка капризный, у него мёрзли ноги и руки, и я, чтобы ускорить технологический процесс, взялась промывать шлихи сама. В один из таких моментов (стою в ручье, очки на верёвочке болтаются где-то внизу, в руках лоток, пальцы деревянные) слышу лёгкий шум внизу по течению, поворачиваю голову и вижу тёмный силуэт. При моих диоптриях (-8) удивительным было уже то, что я его рассмотрела. В моей голове сразу родилась мысль, что мы пересеклись маршрутами с геофизиками из соседнего отряда, а это - ОБЩЕНИЕ! Когда мои деревянные пальцы водрузили очки на нос, сквозь мокрые стёкла я разглядела медведя. Большой и чёрный, он стоял на задних лапах где-то метрах в 30 от меня и удивлённо разглядывал нашу живописную группу. И тут я вскрикнула. Загромыхало и слева и справа – медведь и рабочий бежали в разные стороны с разной скоростью. Как рассказывал потом мой верный сопровождающий, кричала я минут пять, а может и больше, потому что он успел убежать вверх по достаточно крутому ручью не меньше, чем на километр. Так я стала студенткой, которая напугала медведя!
После этого меня перевели на документацию канав и выдали карабин. В стрельбе я не преуспела, карабин был тяжёлый... и вообще, в канаве копалуху (курица тетерева) можно было поймать руками, чем я и оправдывалась, забыв карабин в очередной раз. Канавы – это было круто. Я могла сидеть и рисовать стенки бесконечно, пока рабочие не окликали меня, чтобы идти в лагерь. В тот день всё сложилось не очень ладно: то ли я не услышала, то ли они торопились, а тут ещё и туман рано начал садиться. В общем, шла вроде привычным путём, но в какой-то момент поняла, что заблудилась. И ручей не тот, где я обычно шла. Села на коряжину, костёр не разведёшь, кругом туман, а тут ещё и лось по воде прошлёпал... страшновато стало. Сижу, боюсь. И мысль такая неприятная: утром по рации сообщат, что студентка потерялась, работы прекратят, будут искать – стыдобища! В общем, вычислила за ночь, куда я могла выйти, прикинула, как возвращаться. И как только слегка посветлело, побежала вниз по ручью. Я всё рассчитала правильно, добежала до знакомой вертолётной площадки и, хвала моим быстрым ногам, к началу сеанса по рации я уже подбегала к лагерю. И охотник Костя кричал: «Наша студентка нашлась, она сама нашлась, наша умница!» Так я стала студенткой, которая заблудилась, но сама нашлась!...
Спустя десяток лет, когда я была уже достаточно взрослым геологом, на курсах повышения квалификации в Ленинграде ко мне подошёл мужчина и так внимательно спросил: «Вы ведь работали у нас в ДВТГУ? На практике?» И рассказал мне о всех моих прозвищах, которые передавались по рации, сначала как смешные анекдоты, а потом... с уважением и отеческой гордостью. Мужчину я не узнала, он встречал нас после сплава на клиперботе и отправлял меня в поисковый отряд. И, надо же, запомнил...

           май 2022г.