Жизнь, какова она есть

                История из жизни.

           Эту несуразную суетливую женщину, бормочущую что-то себе под нос, но воспринимающую окружающих ее людей и, как следствие этого- мир, довольно адекватно, я знал давно.  Лет тридцать назад мне довелось работать с ее мужем - он был у нас в отделе прикомандированным водителем на «Зилке», возили мы с ним разные грузы. Имени ее я не помнил или даже не знал- он нас, кажется, не познако-мил, не было, наверное, никакой оказии. Жили мы в соседних домах, двор был общий, так что виделись мы довольно часто и даже начали здороваться как люди, узнающие друг друга, но не знающие имен. Спустя какое-то время я услышал от кого-то, что они развелись и разъехались. Такое было вокруг часто и мы все к этому, как ни прискорбно, уже привыкли, и этот факт их жизни не заботил меня никак, впрочем, как и сама их жизнь, ну развелись и развелись. Она осталась жить в том же доме, а он куда-то съехал. Жизнь, извините за банальность, продолжалась. Иногда мы встречались - то в магазине, то в больнице, то просто на улице, чаще с ней, чем с ним, здоровались привычно, а потом как-то незаметно здороваться перестали, делая вид, что не знакомы. Я, встречая ее где-нибудь, смотрел со стороны на ее странноватое поведение, на постоянное бормотание себе под нос, на суетливую мимику. Одевалась она всегда довольно прилично и опрятно, косметикой не пользовалась, волосы подкрашивала, хотя седина вылазила клочками то там, то там.
        И вот, придя в очередной раз в один из «Магнитов», где я работал охранником, незадолго до закрытия ( ей почему-то нравилось приходить в магазин за 10-15 минут до закрытия), она, набрав в корзинку каких-то продуктов и уже рассчитавшись с кассиром, решила обменять накопившуюся мелочь на купюры и, получив согласие продавца, начала выуживать мелочь из кошелька и карманов, пересыпая ее из руки в руку, пересчитывая торопливо и сбиваясь под недовольными взглядами и покупателей, стоящих за ней, и продавца.Покупатели - два мужичка с водкой и пивом и горящим на их лицах желанием употребить сии продукты как можно быстрее, а лучше-тут же, нервно поглядывали на часы, опасаясь, что могут и не успеть отовариться из-за этой «копухи», уже начали готовиться к возмущению и раздувать ноздри, а продавщица всем своим видом давала понять, как  глубоко она сожалеет о том, что согласилась обменять ей мелочь на купюры. Наконец эта не хитрая операция была произведена, каждый получил свое и разошелся по домам или куда кому было идти. Моя знакомая, имени которой я так и не вспомнил, стыдливо, не поднимая глаз и не глядя по сторонам, с виновато опущенной головой отошла в сторонку и, опять излишне суетясь, начала перекладывать покупки из корзинки в два пакета. Магазин закончил работу две минуты назад, и продавцы осуждающе посматривали на нее, и одна из них даже сказала вслух, не обращаясь ни к кому конкретно, что магазин уже закрыт. Услышав это, моя знакомая засуетилась еще больше и уронила пакет с яблоками. Я поднял его, подал  ей и проводил до дверей. Она взглянула на меня подобострастно, поблагодарила, двигая одновременно и головой и глазами, и неловко  вышла на улицу. Я смотрел ей вслед с каким-то странным чувством. Она шла в сторону недалекого дома тяжело передвигая ноги, сгорбившись, хотя пакеты с продуктами были тяжелы не настолько, чтобы согнуться под их тяжестью. Я бы сказал, она шла привычно тяжелой походкой и сгорбившись и что-то бормотала себе под нос. И я представил вдруг, как она входит в подъезд, едет в лифте, поставив пакеты на пол и привалившись устало к стенке лифта,как входит в квартиру, гулкую от своей пустоты, ее никто - ни котика, ни собачки у нее нет, она никогда не покупала ни собачий, ни кошачий корм и я не видел ее на улице с собакой - не встречает, радостно виляя хвостом или мурлыча и путаясь под ногами, она разувается, наступая поочередно на пятку туфель, проходит на кухню и оставляет пакеты на столе - разберу потом! Включает чайник, делает себе пару бутербродов из принесенной только что колбасы и сыра - готовить что-то для себя одной неохота, обойдусь - и с кружкой горячего чая и бутербродами переходит в зал. Квартира у них, скорее всего, «трешка», детей было двое, сын и дочь, они теперь живут в других городах и внуков она видит только по «скайпу» да в редких своих поездках в гости. Тихо в квартире, лишь балаболит что-то Якубович или очередной честный мент душит гидру преступности. На стене над диваном, на котором она сидит, над ее головой панно с фотографиями, которое сделала дочь в свой последний приезд сюда несколько лет назад. На нем - вся ее жизнь. Вот она на руках у мамы, завернутая в одеяльце, как в кокон. Папа обнимает маму и довольно и снисходительно смотрит прямо. Вот она, первоклассница, с огромными бантами, широко улыбается беззубым ртом. Вот она на выпускном, платье с кружевами, стройная, с косами до пояса, с букетом белых хризантем в руках. Счастливая улыбка до ушей, весело блестят глаза, впереди – вся жизнь, конечно же, счастливая. И дальше - эта жизнь. Свадебная фотография с мужем, он напряженно смотрит в объектив, они сидят рядом, тесно прижавшись плечами. Она улыбается, пусть не до ушей, но все же… Вот они с детьми, сначала с сыном, втроем, потом уже четверо, с дочерью. И каждый раз улыбка на ее лице затухает все больше, она становится похожей на пламя костра, в котором кончаются дрова… Почему они кончились? А вот свадьбы детей. На них они еще вместе с мужем. Стоят рядом, но друг от друга уже далеко, почти на разных берегах… Улыбка у нее вымученная. А вот она с внуками, с одним, потом с внучкой. Уже одна. Держит их бережно на руках и на лице ее опять улыбка до ушей. Выходит, для того, чтобы улыбаться такой счастливой улыбкой, как в 17 лет, ей надо было прожить ту жизнь, которая была у нее? С ожиданием счастья, с несбывшимися надеждами, горькими разочарованиями, с загулами мужа, с припудренными синяками, полученными от мужчины, который когда-то носил ее на руках и клялся в вечной любви, с абортами от него, постылого, с тяжелым разводом, нервным срывом, от которого у нее началась трястись голова и она незаметно для себя начала разговаривать сама с собой, с большой и не нужной ей квартирой, пугающей ее пустотой, с маленькой, на две тарелочки, кастрюлькой, в которой она иногда варит себе суп? Довольна ли она своей жизнью? Такой, какая получилась? Думаю, да. Потому что итог всего этого клубка из любви, нежности, обид, слез,  надежд и разочарований- двое прекрасных детей и двое великолепных внуков. О них болит сердце и к ним оно тянется. Да и может ли русская женщина ответить иначе?
              Я смотрел на дом, в котором она живет уже много лет. Вот загорелись окна на четвертом этаже. Возможно, это ее окна. Я смотрел на них и думал о жизни. О том, с какими надеждами мы входим в нее, горы какой высоты мы готовы своротить с наскока, о том, куда девается наш запал и пыл, о том, как мы предаем самих себя и близких людей, не задумываясь об этом и не считая это за предательство. О том, как легко нам бывает объяснить наши неблаговидные поступки, прикрыв их красивой мишурой лжи, особенно если ты понимаешь их суть и тебе от этого стыдно, но ты не в силах смириться и пересилить себя в собственной гордыне. О том, какими же мы бываем гадкими,  особенно почему-то мужчины. Утешало меня одно: понимание того, что наши женщины были, есть и будут лучшими в мире. Больших, чем у них, героизма и жертвенности нет ни у кого. Я не про то, что они могут пойти с гранатой на танк, они это  могут,в этом я ничуть не сомневаюсь, я про то, что они могут прожить жизнь с такими, как мы. А это будет пострашней, чем Фауст Гете, как сказал один персонаж.
         Я смотрел на зажженные окна на четвертом этаже и к жалости и состраданию к моей знакомой,  имя которой я не помнил, добавились совсем другие чувства…
11.05.22г.   04.15