Нарциссы

«Они самовлюблённы, – ты сказала, –
И обо мне не будут тосковать.
До красоты чужой им дела мало –
Они себя лишь могут обожать».

Насколько это утвержденье справедливо?
За что к ним так безжалостна молва?
Чем заслужило это трепетное диво
Из уст твоих обидные слова?
Чему обязаны они нелестной славой?
И так ли уж вина их велика?
Для поисков ответа мы направим
Свой взор в далёкие античные века.

Итак, давным-давно близ городка Лариса
В центральной Греции, жемчужине Европы,
У нимфы несравненной Лавриопы
И бога рек и ручейков Кефисса
Родился сын и назван был Нарциссом.
Он быстро рос. Беспечно, беззаботно
В лесах бродил, охотился охотно,
Любимцем женщин слыл – и не случайно, – 
Ведь был красив, красив необычайно.
Но красота не есть синоним счастья,
С рождения судьбе своей подвластны,
Мы все ведомы жребием своим,
Хотим того мы или не хотим.
Нарцисс, конечно же, не исключенье,
Но мы расстанемся на время с ним,
Чтоб обратить свой взор на окруженье.
 
В окрестностях Олимпа обитали,
В сопровожденьи свиты нимф блистая,
Дочь Зевса-громовержца Артемида
С подругою – богиней Немезидой,
Что ведала возмездием и карой
За прегрешенья в области морали.
Среди забав, застолий, танцев, смеха
В кругу подруг резвилась нимфа Эхо
И до поры не ведала забот,
Но… всех судьба коварная ведёт
И в жизни всё бывает неизбежно,
Что и богам и смертным суждено.
Ведь как бы ни скрывались мы прилежно
Свершится с нами то, что быть должно.
               
В назначенный судьбою час и миг
И нимфу Эхо бог Эрот настиг, – 
Любовь к Нарциссу так её пленила,
Что о себе она совсем забыла,
Покинули её и сон и аппетит –
Лишь он один, один в душе царит.
Но дни, недели, месяцы проходят
Ответа у Нарцисса не находят
Её любовь, и вздохи, и мечты –
Нарциссу дела нет до красоты
Несчастной Эхо и её страданий:
В груди его не сердце – мёртвый камень.
А между тем любовный жаркий пламень
Бедняжку жжёт и сушит без пощады
(Любовь порой, увы, опасней яда), –
Она, как свечка, таяла, горела
И, наконец, совсем лишилась тела.
Лишь голос Эхо, чистый, звонкий, ясный,
Как и у всех, у юных нимф, прекрасный
С тех пор средь гор, холмов, лесов витает
И лишь на зов влюблённых отвечает.

А что же Артемида с Немезидой?
Как справились они с такой обидой?               
Смирились ли с потерею подруги
Иль стали мстить Нарциссу «за заслуги»?
Ведь он пропажи даже не заметил –
Мир для него и ласков был и светел.
По-прежнему беспечен, беззаботен,
Он предавался радостям охоты,
Не знал печали и не тосковал,
Ведь час его страданий не настал –
Ни красотой, ни славою, ни златом               
Любовь не заманить и, сколько ни зови,
Её не зазовёшь, коль нет её в крови,
Коль ею не заряжен каждый атом.

Тут впору снова вспомнить нам о том,
Что всяк из нас своей судьбой ведом.
Как в прежние века, так и поныне               
Узоры жизни нам плетут судьбы богини,
Что Зевсом и Фемидой рождены –
Лишь им над нами все права даны.               
Лахесис жребий при рожденьи назначает,               
Клото нить жизни вьёт и направляет,               
Антропос же ту нить перерезает
В одной ей ведомый непоправимый миг –
Так это трио нам судьбу кроит.
Они должны быть неподкупнее, чем судьи,
Но… что поделать – боги тоже люди
И под давлением разгневанных  подруг
Они, увы, вошли в порочный круг.               

Давно известно: те, кто правят нами,
Чужими действовать стараются руками
И зачастую выдают за благо,
То, от чего бы ужаснуться надо.
Орудьем мести (всё же не бандиты),
Чтоб чинно всё (не проливать же кровь),
Они (о, боги!) выбрали любовь,
А исполнять призвали Афродиту.
 
И вот когда Нарцисс, жарою утомлённый,
Склонился над ручьём, чтоб жажду утолить,
Она явилась из пучины пенной
Его в его же отражение влюбить.
Поздравим Афродиту (пусть гордится) –
Вполне гуманный, вроде, приговор:
Не гильотина, не верёвка, не топор –
Его заставили (всего-то лишь!) влюбиться.
Да, в отраженье! Да, в своё! Простим им?
Богини пошутили лишь беззлобно.
Любить себя со всех сторон удобно:
Всегда, везде с собою вы, с любимым,
Всегда себе, любимому, верны.
Претензии, помилуйте, смешны –
Мы все в себя (признайтесь!) влюблены.

Но только вот Нарциссу не до смеха.
Ну не любил он, не любил он Эхо!
И разве виноват, что ею был любим? 
За что же так они жестоко с ним?
Лишить навек возможности любить!
Не лучше ль было сразу же убить?
И что ему осталось? Покориться?
И жить всю жизнь бесстрастно, как трава?
Любить себя, себе ночами сниться,
Себе шептать влюблённые слова,
Самим собою только любоваться,
Своею красотою восхищаться,
С мечтами о себе и засыпать и просыпаться,
Самим собою только дорожить,
Себе, любимому, цветы дарить?               
               
И это жизнь? Поверьте, – 
Такая жизнь ничуть не лучше смерти.
Такая жизнь – сплошное наказанье.
Самовлюблённость, самолюбованье,
Не могут заменить любимых глаз,
Любимых рук у вас (у вас!) в ладонях,
Незначащих, пустых, но милых сердцу фраз,
Слетающих с любимых губ. Невольных,
Но полных трепета прикосновений,
И лёгкого дыханья  у щеки,
И нежного пожатия руки,
И множества других прекрасных проявлений
Любви двух любящих сердец!
Мук ревности безумной, наконец!

Как без всего, без этого, прожить?
Не плакать, не смеяться, не грустить,
Будто на дне глубокого колодца –
Без воздуха, без ветра и без солнца, –   
Лишь холод, мрак и пустота,
Ни жизнь, ни смерть – сплошная маета.
И никаких просветов впереди,
И лёд самовлюблённости в груди,
Который он не в силах растопить.
Так стоит ли такую жизнь влачить?

Нарцисс самовлюблён и он достоин
Презрения со стороны людей?
Но он хотел лишь, так уж он устроен,
Распоряжаться сам судьбой своей:
Любить того, кого он сам полюбит
(Пусть даже та любовь его погубит)
И не любить за то лишь, что его
(Пусть очень сильно) любят самого.
Но если б все всегда и всё решали сами,
Что стало бы тогда с богами?
Кто будет преклоняться перед ними,
Когда все станут по своим законам жить
И по своим лекалам жизнь свою кроить?
Могли ли это допустить богини?

Волшебница-любовь! Катализатор жизни!
Ты каждого из нас в свой сладкий плен берёшь.
Кто знает – в том плену ты, может быть, погибнешь,
Но лишь когда ты любишь – ты живёшь!
И пусть любовь несёт и слёзы, и страданья,
Тоску, и грусть, и разочарованья,
Пусть часто мы не любим тех, кто любит нас,
И не всегда любимыми любимы,
Но каждый миг любви – рубин, сапфир, алмаз,
Что мы из бездны времени добыли!
Пороков много у людей и у богов –
Подвержены мы зависти, и алчности, и лести…
Но как додуматься использовать любовь
В презренном качестве банальной мести?!

Как быть Нарциссу?
Над судьбою он не властен,
Но жить такою жизнью не согласен.
И он ещё способен выбрать смерть,
Чтоб этой смертью месть богинь презреть.
Кусты шиповника увидев у тропы,
Он грудью бросился на острые шипы,
Обильно землю кровью окропив.
Кровавый дождь пролился не напрасно –
Прекрасны, как любовь, и, как мечты, чисты
Из каждой капли проросли цветы,
Навеки жизнь Нарциссу возвратив,
Что никаким богиням не подвластна.
Чтоб пробуждать сердца и прославлять любовь
Цветёт в веках нарциссами Нарцисса кровь!
 
«Они самовлюблённы, – ты сказала, –
Так что по мне не будут тосковать.
До красоты моей им дела мало –
Они себя лишь могут обожать…»

Нет, милая, – ты к ним не справедлива.
Они порождены душевной раной,
С которой жизнь была несовместима,
А смерть зато смогла цветами стать.
               
Всё так не ясно в этом мире странном:
Ну отчего по истечении двух дней
Нарциссы на столе твоём завяли –
От горькой, незаслуженной обиды иль печали,               
Что вызвана тоской по красоте твоей?