Непроглядная тьма

Я был Богом жестоким из льда лживых фраз
Против воли моей злостно высечен.
До меня это сказано вами сто раз,
Ну а я повторю еще тысячу.

Мне все говорили: «Ты многое значишь»
(а сам я себе лишь презренным кажусь),
И мысль промелькнула: быть может, иначе
Сумею я жить и любить научусь?

Порой я наивно, с восторгом их слушал,
Твердил наизусть. Но слова все не те.
Как может любовь согревать чьи-то души,
Когда прозябаю один в темноте?

Как может она быть высокой и чистой,
Если я, эти годы стеная в грязи,
Молил о погибели легкой и быстрой,
На коленях о взгляде надменном просил?

Свое сердце утратил в бесчестной войне;
Чтобы им не досталось, прошу забери.
Но твой холод в меня проникает извне,
Словно яд; будто звери меня рвут внутри.

Слились моя нежность угрюмая, волчья,
Светлый янтарь твоего взора лисьего.
Если собаки - то Звездные Гончие,
Если цвет черный - конечно же, иссиня.

Мой спутник – страх. Сбежать я не посмею.
Но что до ночи – даже тени убоюсь!
«Вы отречетесь?»  - спросят нас злодеи,
И я один скажу покорно: «Отрекусь».

Слова, мной в оправданье изреченные,
Конечно, будут прочим не в угоду:
«Свою пытался спасти обреченную
На истребление людьми породу.

В кровь ее обернулись все воды из рек,
А я, крушение ковчегов потерпевший,
Обессмертить спешил свою душу навек.
Только я опоздал – я уже был умершим».

Утихли песен радостные звуки -
Соловья отвергает его добрый лес.
Огонь, как верный пес, лизал мне руки
И поднимался серым пеплом до небес.

Духи в ветвях смеются –  я сам их призвал.
Пред ними я слаб, одинок и бессилен.
Из всех красивых мест, в которых побывал,
Воистину, лишь Ад гостеприимен.

Принимай же меня, ты прождал столько лет.
Мои кости гниют, мысли сводят с ума.
И какой для меня в жизни может быть свет,
Если тот, что в душе, – непроглядная тьма?