246. Крах. Осечка

246…((66.а)) Реконструкция. Осечка
Лёжа в туманной ладье, Колдуну есть о чём подумать этой длинной ночью. И в первую очередь о том, что он больше не колдун. Он утратил дар. Весь. Полностью лишился магической силы. Судьба же этому произойти как раз в канун главного поединка в его жизни!
Причины лежат в далёком прошлом. Они таковы…
Болотный Козодой отправил некогда Колдуна на базарную площадь. Вручил ему драный веник. Ещё – горсть камешков. Смёл их на дороге, сунул Колдуну в карман и отряхнул руки.
– Держи товар, – говорит без тени улыбки, – иди торгуй.
Колдун и не помышлял отказываться, он просто… слегка остолбенел.
Козодой нахмурился:
– Чего непонятно? Мне деньги нужны, хотя бы медь. Вечером жду от тебя. И смотри, чтобы карман от неё стал не легче, а тяжелей. Детишкам продай, авось получится. Мелюзгу-то ты способен объегорить?
Колдун бы продал и за полновесные золотые монеты веник с камешками. Это не сложно, если надеть «внушающую личину», чёрта лысого продашь. Но к этому дню он уже усвоил, что ради своего же блага приказы учителя нужно понимать буквально. «Медь и дети» его крайне озадачили. Пока шёл, думал.
Придётся этот товар заколдовать, обратить в нормальные вещи. Если для детей, значит, во что-то яркое, что-то сладкое… Положим, камешки обернутся конфетками… Но ведь обратно же станут камнями, нехорошо как-то.
Подумал-подумал… а пуcть не станут! И камни обернулись горшочками с мылом, старый веник – сотней маленьких веничков. Получились мыльные пузыри. Окунаешь, взмахиваешь – пузыри летят. Сияют радугами, пахнут леденцами, хохот, все счастливы! К вечеру дети забросят эти новые игрушки: кончилось мыло, волшебство иссякло, никто не в накладе.
Всё получилось. Поздним вечером петляющей просёлочной дорогой Колдун вышагивал к учителю довольный собой, а зря. Ох, как зря…
Ни выручка, ни малышня были вообще не причём. Козодой хотел научить Колдуна ворожить в толпе, среди шума, походя создавать всякие привлекательности. Вместо этого он поставил ученику роковую подножку, которая скажется много лет спустя.
Там, среди купеческой ребятни, не обделённой монетами, шныряла, разумеется, и полная голытьба, и маленькие транжиры, уже оставшиеся без денег, подворовывая и клянча. Колдун жонглировал товаром и медью лихо, как циркач. У кого не было денег, те вдруг находили монету в кармане или под ногами. Чтобы не прерывалось веселье, чтобы торг шёл и шёл. Это не бескорыстие. Но вот маленькой черноглазой нищенке Колдун подарил игрушку просто так, своей рукой. Нельзя было этого делать. Ни в коем случае нельзя. Колдун как бы и знал, но упустил из вида – такая мелочь.
Настало время вспомнить, осознать, насколько – не мелочь.
***
246…66.а Исходник
Ученик:
– Ты зол.
Колдун:
– Осечка. Плохо, что вторая.
Ученик:
– Причина – зелье или заклинанье
с ошибками?
Чужое колдовство?
Колдун:
– Хотелось бы, но не нашлось такого.
А значит, метка бескорыстного добра
передалась кому-нибудь второму,
ещё кому-то.
Аукнется же мне за всякий их благой поступок!
За, кошке выданную, ложку сливок!
Я был молод, тороплив
и не отнёсся к правилу всерьёз.
Ученик:
– Ты говорил, что долга и запрета
не существует. Что, как воздух,
разлито колдовство.
Колдун:
– Да, только вот
близ фитиля его как раз и нет…
И нет на дне.
А предостереженье – не запрет:
во благо не ворожи бесплатно.
Для жемчуга задел – песчинка боли,
а для снежка тепло руки.
Для краха нашего задел – благодеянье.
И как же велика его цена!
Ученик:
– Насколько?
Колдун:
– Жгучее огня и ниже дна
момент бессилия.
На взлёте подрезает крылья он ворожбе.
Но хуже, что, передаваясь по цепочке,
добро растёт как снежный ком,
и если круг замкнётся:
незнакомец
одарит или выручит тебя,
дар колдовской растает, испарится.
Поэтому: кради либо плати!
…
Ученик слегка побледнел, вспомнив, как намедни совершенно бесплатно делал приворот. Пробовал силы.
От Колдуна не скроешь, он усмехнулся и добавил:
– Любовные заклятия не в счёт:
власть не бывает белой, только чёрной.