Достоевский

Ветер снег сдувает с крыши, русский северо-восток.
Здесь никто нас не услышит, не осудит нас никто.

Домик мой стоит в распадке, матерись тут и ори,
Потроши свои тетрадки да читай вслух буквари.

Из мешков две занавески, печь, окно, еловый дым.
Звать меня как? Достоевский. Погоняло? Псевдоним.

Хорошо – никто слышит: матерись – не матерись.
Ходит по холодной крыше одомашненная рысь.

Глаз чужих тут нет и власти, тут, что хошь, то и пиши.
У меня такие страсти в закоулочках души!

Днём я мну собольи шкурки, по ночам пишу роман.
В банке жестяной окурки, а за стенами буран.

Здесь леса и перелески, тут ори, читай, пиши.
Будет книга – «Достоевский. В закоулочках души».

В них, как хлам, одни несчастья, в закоулках счастья нет.
Прочитал в Екклесиасте мудрость - «… суета сует».

Чёрный чай в литровой чашке, а на крыше рысь блажит.
Шкурки ставлю на растяжки, думаю – вот день прожит.

Ночь. Надел писца веригу. Хлам один, всё – о пустом…
Дописать бы эту книгу. А зачем? Чтоб сжечь потом.

Мешковина, занавески. Хорошо мне жить в глуши.
На обложке: "Достоевский. В закоулочках души".