И кривились минусами альбиносы

простите,  мой  портрет  съехал  красками,
заполнил  оркестровую  яму  струнами  порванных  луж,
мне  удалось  узнать – поезд  не  пришёл  по  расписанию,
это  значит,  вокзал  души  пуст,
и  там,  на  распятии  белые  мухи
догрызали  в  ладонях  последний  гвоздь,
а  рваные  сны  всё  также  кружат,  отпугивают  ворон…

откуда  пришли  те,  кого  не  угостили  цветами,
кто  за  стороной  пыльных  отражений?
в  чёрном  стекле  отражались  срыгнувшие  важность,
всем  досталось,
забилось  жёлтое  пламя  ненависти,
и  наполнили  чернила  тропу  высохших  слов
фразами  скользких  обличий,
в  мешок  бросили  вырванные  клыки  страниц,
рессоры  спин  сдавили…

а  я  заселю  себя  в  люксы  света,
сторона  тьмы  наймёт  адвоката,
киллер  тихо  пукнет  стволом  в  глушителе,
автомат  грозно  пролает  песню  последнюю,
в  глазах  распустится  роза  путешествий  кровавого  цвета,
зацепится,  за  край  кромкой  зари
потёкшая  от  ласк  звезда,
нервы  курками  по  струнам  завальсируют,
на  коленях  по  небу  поползёт  дневная  Луна…

сегодня  холодно  плесенью,
сегодня  имена  стали  кличками,
сегодня  нет  нужды  отказывать  третьему,
раз  второй  стал  лишним,
пополам  сложили  костёр,
угли  отдельно,  дым  рядом,
а  меня  зашили  тупой  иглой  в  заплаты,
где  тот  дом,  что  стенами  не  наружу,
где  то  вино,  что  не  погонит  блевать,
где  та  единственная,  кто  железной  ладонью  согреет,
где  тот  рентген,  что  насквозь  не  умеет  лгать…

сегодня  снова  холодно  от  чувств,
целуй  меня  в  губы  жаркий  снег  дождя,
я  к  таким  уже  не  повернусь,
кого  называю  альбиносов  стая,
здесь  был  свет  каждый  раз,
когда  становилось  темно,
да  кусты  цветов  вырубали  гепатитные,
вволю  плакали,  ладони  их  глаз  сажей  вытерты...

в  этом  доме  осталась  память  помнить,
в  этом  доме,  невыразительным,  не  накроют  застолий,
кровью  белых  ресниц  полоса  чёрная  их  закроет,
коматоз,
и  одни  небеса  над  воем.