В честь наступающего праздника дня великой победы

         ***
Памяти павших будем достойны.
Людям, вошедшим в металл и гранит,
Я посвящаю, Советскому Воину,
Несколько строк из прошедшей войны.

Воспетым героям, чей подвиг в веках,
В сердцах наших юных не сможет померкнуть.
Мы гордо клянёмся, что в сильных руках
Удержим свинцовую бурю смерти.

***
Горюют - ивы у избы.
О чём горюете, смугляночки?
Хозяйке похоронку (её сын погиб)
Занёс солдат попутно давеча.

Уста хозяйки бессловесны,
В проём окна глядят глаза.
Он там, он там лежит, сражённый в Бухаресте,
Чужая по утрам о нём всплакнёт роса.

«О, сынку, очи голубые!
Бывало васильки он поутру сбирал в букет.
Марица как-то у него спросила:
«Открой, Иванко, свой секрет.

Наверно дождь такой с небес пролился,
Я знаю, был такой на спас.
Откройся, может, с васильками породнился,
Они и брызнули синил для глаз?».

Отпрыгало, отвеселилось детство.
Невестою Марицу ждали в дом,
Не удалось. Сапог немецкий
Нас познакомил с чуждым языком.

Хозяева! С собачьим выкриком «хайль гитлер».
Их мой Иванко и пошёл рубать,
А мы скрывали всех, и партизан и коммунистов,
Ходили в лес к ним одежонку подлатать.

Но вот настало время – черёмухи запахли,
Глумившихся над людом мы прогнали вон».
Остались памятью Иванкины рубахи
И далеко в Плаеште колокольный звон.


                СОЛДАТ ЭПОХИ!

Он в восемнадцать Родине сказал: «Встаю!
Встаю к плечу отца, в шеренгу брата.
Клянусь, и я не посрамлю,
Честь комсомольца, честь солдата».

И данной клятвы не срамил,
Освобождая городов черневшие остовы.
Израненным бывал он только в тыл,
Не долечившись, убегал туда, где дорог каждый воин.
А если в плен в беспамятстве был взят,
Он не мирился с участью своей,
Бежал солдат из лагерей.
Он был всегда солдат.

Он лика зверя не имел -
Освободив Берлин,
Не мучил женщин и детей,
И в рабство не возил.

Закончил славой путь солдат,
Победный праздновал салют.
К обмытым кровью орденам
Добавил два – за труд.


                ***
Люблю тебя, моя Россия,
Земли богатство, и лесов.
Озёр и рек с небесной синью,
Хор летних птичьих голосов.

Призывно, золотом и звоном
Церквей резную красоту.
Людей улыбчивую простоту,
В приветном «здравствуйте» с поклоном.

Герои, в каждом поколенье
Врагу, ни пяди не отдав,
Пред знаменем стоит склонённо,
К груди дитя прижав, солдат.

Неся завет славянский, древний,
Босою поступью, с мечтой,
Русь шла из маленькой деревни
К стране, окрепшей и большой.

Не для бахвальства, мощь твоя,
А для отпора вечному врагу.
Я в грозный час, Россиюшка моя,
Трудом и жизнью в битве помогу!

Я искра малая в твоём костре, Россия.
Мы, все к тебе и с радостью, и с болью.
Чтоб не иссякли гордость, доброта и сила,
Ко всем богам, взываем о тебе, с любовью.

***
Вот Русь моя! Безмерная в просторах,
Хранима Богом, и людьми.
Хлебнувшая немало горя,
Повеселела в эти дни.
ПАРАД!
Война так долго продолжалась –
Разгромлены бессчётные полки.
Старушка слёз не удержала:
«Не возвратятся, милые сынки».
Малыш, рождённый в эти годы,
Пилоткой хвастает пред пацанвой.
Седой парнишка, из спецвзвода,
Пустой рукав вчера принёс домой.
Переживём, засеяли пшеницу,
Октябрь отпразднуем богатым калачом.
Россиюшка в Союзе возродится,
Преодолев невзгоды, заживём.
                ***
Наш поезд не спешит; в пыли как эти степи;
Кого-то увезёт, быть может, навсегда.
Голодный Ленинград, прощай, мы - твои дети,
Увозят нас от лютого врага.

Здесь, в Азии, другие звёзды светят,
Пылая, облака стремительно бегут.
У нас день зимний пасмурен и незаметен,
С порошей облака, с полдня порой, замрут.

Туманно небо зелено, а в синем,
Вон солнца край чуть режется вдали.
А может, не туман, а затянуло дымом
Уже неслышной издали, войны.

                * * *
Кувшин обычный, восемь граней,
Хозяином был куплен для воды.
В блокадном Ленинграде в ручку ранен -
И он, как люди, не лишён беды.
Осколок залетел в окно,
На траектории кувшин и подвернулся.
В хозяйку метил, промахнулся,
Так, видно было, суждено.
Без ручки для разлива не удобен,
Без ручки это ж не с дырой.
Жива хозяйка, он ещё пригоден.
В кувшинной братии - герой!

ВОЙНА!
А сколько чувств, в коротком этом слове.
Потерь, страданий, нестерпимой боли!
В слогах, и то, её вина!

Слог первый (ВОЙ) –
По сыну, мужу, брату, другу:
(В) удалим, оставим (ОЙ)
И бесконечны в нём, и страх, и боль.
Они преследуют, по замкнутому кругу.

Слог (НА) – несёт всем смерть
Разруху, грязь, холерно-чумный пир –
Воинственное слово может одолеть
Значительное слово: слово М И Р!



                ***
Снег скорбно покрывал,
как саваном, могилу,
Прах найденных
без званий, без имён.
В сраженье воин
в тяжкую годину
В окопе взрывом
без помину погребён.

Семнадцать воинов,
семнадцать судеб.
Одной покрыты
мраморной плитой.
Две строчки:
«Вспоминайте, люди,
за что мы здесь
все обрели покой».
                ***
Стоял солдат с побелевшею прядкой,
Окончив первый смертный бой.
Смахнув слезу у могилки украдкой:
«Они все здесь,  а я – живой».

Комбат первым рванул из окопа,
Бросив связку гранатную в танк.
После крикнул, поправив пилотку:
«Действуйте, салажата, вот так.

Всех сожжём, как в печурке дровишки,
Не пропустим, все здесь догорят.
Разожжём до небес пепелище –
Смерть на всех получила наряд».

Это утро ещё  зарождалось
Через дымно-кровавый рассвет,
А полвзвода в окопах осталось,
Остальные не встали в обед.

Смерть ждала, примостясь за высоткой,
У сгоревших железных машин.
Всё сожгла, а комбата пилотку,
Уцелевший как память хранил.
 
ОН ПОСЛЕ БОЯ ОДИН УЦЕЛЕЛ

Стоял солдат с седою прядкой,
Он утром принял первый бой.
Смахнув слезу с щеки украдкой,
Смахнув слезу с щеки украдкой:
Все полегли, а он живой.

Комбат первым рванул из окопа,
Бросив связку гранатную в танк.
Обронённую поднял пилотку,
Обронённую поднял пилотку –
«Действуйте, салажата, вот так.

Здесь ляжем все, на пепелище,
Но и враги здесь догорят».
Стреляли, слушая  мальчишки –
Ещё безусые мальчишки,
А смерть косила всех подряд.
А смерть косила всех подряд.

Это утро ещё  зарождалось
Через дымно-кровавый рассвет,
А полвзвода в окопах осталось –
Не дожив, может самую малость
С теми, кто не поднялся в обед.

Смерть ждала, хоронясь за высоткой,
У сгоревших железных машин.
Всё сожгла, а комбата пилотку,
Всё сожгла, а комбата пилотку
Уцелевший на холм, положил.


                ***
Солдат холмик поправил лопаткой,
Утром принял здесь первый он бой.
Смахнул с глаза слезинку украдкой,
Смахнул с глаза слезинку украдкой –
За всех вышел из битвы живой.
Комбат первым рванул из окопа,
Бросив связку гранатную в танк.
Обронённую поднял пилотку,
Обронённую поднял пилотку...
–  Действуйте, салажата, вот так, –

Он кричал: – Разожжём пепелище,
В нём пехота и танки сгорят.
Все за мной из окопа, мальчишки!
Все за мной из окопа, мальчишки!
Смерть щадит всех геройских солдат…

Это утро ещё  зарождалось
Через дымно-кровавый рассвет,
Под высоткою взвода не стало,
Не дожив, может, самую малость,
Не увидев пусть малых побед.

Смерть ждала, хоронясь за высоткой,
У сгоревших железных машин.
Всё сожгла, а комбата пилотку,
Всё сожгла, а комбата пилотку
Уцелевший на холм положил.
Уцелевший на холм положил.

***
Их небольшая горсточка осталась
В строю парадном у кремля.
В воспоминаниях сражаясь
Для них ни кончилась война.