Дмитрий Казарин
(1960 - 2018)
Оттолкнув затвор и раму,
под давлением бойка
норовила пуля замуж,
выбирала жениха.
Был жених беспечен, молод,
он не думал, не гадал,
что в открытом чистом поле
ждёт его такой удар.
А вокруг природа пела
и весной дышал простор.
Только пуля не хотела
оставаться холостой.
Пуля замуж выходила,
от волненья горяча,
И любовь свою дарила
ниже левого плеча.
Мой дед
В образованье был сплошной пробел.
Крестьянин. Руки, как коряги.
Расписываться даже не умел.
Он просто крест поставил
на рейхстаге.
* * *
«Мы не умеем подавать калекам.
Какой-то стыд отводит нам глаза…»
Так я писал пятнадцать лет назад,
но всё проходит. Время – лучший лекарь.
Мои глаза не ведают стыда,
хоть и не чёрств я сердцем, господа.
Зажав последний рублик деревянный,
миную строй просящих подаянье
спокойно, будто бы на мне – броня.
И только отмечает взгляд усталый,
что в том строю есть промежуток малый.
Быть может, это место – для меня.
* * *
Отдай мне сапоги, кладбищенская грязь.
На дармовых харчах и так ты растолстела.
Ещё мой скудный ум на выдумку горазд,
а много ль даст тебе моё худое тело?
Отдай мне сапоги, кладбищенская грязь.
Не в этих кирзачах приду сюда я снова.
Тебе привычны плач и вопиющих глас,
а что ответишь ты на матерное слово?
Отдай мне сапоги, кладбищенская грязь.
Ведь мы с тобой родня по плоти и по крови…
Не чавкай, как свинья. Прощай на этот раз.
Я смертное себе ещё не приготовил.
Свидетельство о публикации №122050707539