Дневник Марты. Глава 1. Дом женщин

*Очерки о швейцарских буднях и не только*


Она проснулась от того, что солнце светило прямо в глаза – слабеющее осеннее солнце, уже клонившееся к закату, но все же еще достаточно яркое, чтобы разбудить.
Это так редко бывает здесь. В основном, дождь или просто пасмурно. Из 365 дней в году, наверное, не больше 50-60 солнечных. Но вот, сегодня был как раз такой яркий вечер.…
Сон быстро улетучился, когда она стала вспоминать прошедший день.

Она позвонила сюда рано утром, после бессонной ночи на скамейке в парке. Было так рано, что она даже не надеялась, что кто-то ответит. Но ей ответили.
- Кризисный центр. Здравствуйте. Расскажите, как вас зовут, и что у вас случилось.
Она словно задохнулась от эмоций и с трудом выдавила:
- Меня зовут Марта. Муж выгнал меня из дома.

… Нужно многое рассказать, чтобы стало понятно, как Марта оказалась в такой ситуации: сентябрьской ночью на мокрой скамейке городского парка в маленьком швейцарском городке Биль, в кармане только очки, телефон и два франка с мелочью. Но это все потом, а сейчас главным было то, что она в безопасности, под теплым пледом, и что щека почти уже не болит, хотя синяк, наверное, быстро не пройдет…

Тот утренний разговор по телефону был коротким: Марта старалась говорить на немецком медленно и правильно, но ответившая ей женщина понимала все с полуслова. Марта подумала тогда, что даже если бы она говорила по-русски, ее все равно поняли бы. Как оказалось позже, это было действительно так: все сотрудники кризисного центра знали несколько языков.

Женщина говорила кратко и по-деловому: опишите, где вы находитесь, никуда не отходите, за вами приедут через полчаса. И действительно, через полчаса к Марте подошли женщина и мужчина, представились, показали удостоверения и помогли ей дойти до машины. Автомобиль петлял по узким улочкам, выезжая из старого центра куда-то на юго-восток городка, где она прежде никогда не была. За окном мелькали незнакомые названия улиц, написанные на немецком и французском. Ориентироваться было невозможно. Florastrasse. По-русски это было бы, наверное, «улица Цветочная», подумала Марта. Gartenstrasse. «Улица Садовая»…

На Gartenstrasse автомобиль несколько раз свернул в глубину квартала, протиснулся в проезд между других домов и наконец остановился в тупике напротив высоких серых ворот. Что-то показало ей странным. На ограде не было номера дома! Холодный страх охватил ее. В голове замелькали жуткие истории о похищениях, продаже людей на органы, подпольных борделях и всякое такое. Марта замерла от ужаса, но в этот момент сидевшая впереди, рядом с водителем, женщина повернулась к ней и, словно поняв, что она чувствует, спокойно сказала:
- Смотрите, это и есть кризисный центр для женщин, пострадавших от домашнего насилия. Его местонахождение не значится в справочниках, чтобы обеспечить полную безопасность. Само здание и его предназначение засекречены, поэтому у него нет номера. Мы указываем только телефон для контактов. Вы должны будете дать подписку о неразглашении этих сведений.

Онемевшая Марта слушала, что она говорит, а тем временем автоматические ворота открылись, и автомобиль въехал во двор.
Марта вышла и огляделась. Это был небольшой двухэтажный старинный особняк, без каких-либо архитектурных излишеств и лепнины, но что-то неуловимо указывало на то, что это действительно очень старый дом, не новодел «под старину». Возможно, такое впечатление создавал шпиль с латунным флюгером наверху: рыцарь на коне и цифры – год постройки. Его Марта не смогла разглядеть без очков, а доставать очки в этой ситуации было совершенно неудобно.

Двор был тоже небольшой, но довольно просторный: в нем разместились какие-то хозяйственные строения или гаражи - низкие, под такими же рыжими черепичными крышами, как и сам дом, и еще осталось место для маленького скверика или, скорее, палисадника, с фонтанчиком, скамейками вокруг и ухоженными клумбами с осенними цветами.
Вообще, все вокруг было красиво и ухожено. Да и как еще могло быть – за все пять лет жизни в Швейцарии Марта ни разу не видела ни одного замусоренного места. Нигде. Вообще нигде.

Марту отвели на второй этаж, в общую столовую с кухней. Показали, где холодильник, чайник, кофеварка. И сказали ждать. Она решила для начала умыться. В это раннее время в длинном общем коридоре не было ни души. В дальнем конце светилась табличка «WC», и Марта с наслаждением вымыла руки и умылась, разглядывая в зеркале синяк. Накануне вечером, во время очередной ссоры, Лукас впервые ударил ее, крикнув: «Не нравится – уходи!». Это оказалось последней каплей в ее терпении и последним днем их совместного проживания: Марта едва помнила, как она подняла с пола упавшие очки, схватила со стола телефон, сдернула плащ с вешалки и выбежала из квартиры. Дверь оглушительно хлопнула - соседи, скорее всего, будут возмущаться таким поздним шумом в подъезде, но сейчас ей было уже все равно. Если и будут выговаривать, то уже не ей.

На кухне она скромно отрезала тоненький кусочек колбасы из холодильника, сделала себе бутерброд и кофе. Хотелось не столько есть, сколько выпить что-то горячее.
Крохотный бутерброд вполне насытил ее, а вот кофе хотелось еще.  Марта закрыла дверь в столовую поплотнее, чтобы шум кофеварки не проникал в коридор, и еще раз нажала кнопку любимого латте.

За окном стало гораздо светлее, часы на стене показывали 7-30. Марта взяла кофе и подошла к окну. Окно столовой выходило на противоположную от внутреннего двора сторону: за высоким серым забором были колючие заросли, пожелтевшие кусты, деревья уже почти совсем без листвы, а за ними виднелось какое-то заброшенное предприятие, низкие строения, похожие на цеха или склады, и – ни души. Действительно, получалось так, что приют был со всех сторон защищен от посторонних глаз. Именно в тот момент, у окна, Марта, наконец почувствовала, что она в безопасности, и что ей помогут.

Она подумала о том, как ей придется рассказать все Сашке. Он сейчас был на школьных соревнованиях по баскетболу в Марселе, на две недели, и это оказалось очень кстати в данной ситуации. Сашке было десять, он уже многое понимал. В последние два года он несколько раз говорил ей после очередной семейной ссоры: «Мама, давай уйдем от него». Но Марта все надеялась, что жизнь наладится…

Потом начался рабочий день, неспешное оформление нескольких анкет и заявлений, собеседование с директором приюта и психологом и затем обустройство в небольшой комнатке, которую Марте выделили после всех формальностей.
Основной проблемой в ее случае было то, что она попала сюда без документов – все ее имущество осталось в квартире. Ей сказали, что в самое ближайшее время ей выделят адвоката, который будет вести ее бракоразводный процесс (поскольку здесь она официально заявила о своем намерении развестись) и с которым они поедут на квартиру и заберут все вещи.

Оформление длилось до почти обеда – в Швейцарии всегда все очень медленно, она уже привыкла к этому. Марта так устала, что когда к ней постучалась и заглянула молодая женщина явно индийской внешности в сари и на плохом английском позвала обедать, она поблагодарила и отказалась. Хотелось только одного – спать. Не раздеваясь, она прилегла на заправленную гобеленовым покрывалом узенькую кровать, укрылась пледом и мгновенно заснула.

Вечер прошел в той же столовой, где к ужину собрались все постояльцы. Было шумно – дети вносили беспорядок и суету. Марту накормили, а за чаем пришло время познакомиться.

…Они называли это место «Дом женщин» - в этом названии было меньше обреченности, чем в словах «приют» или «Центр реабилитации». По крайней мере, им так казалось.
Их было шестеро. И еще пять детей. Всего же в Центре могли разместиться около двадцати человек. Одна женщина была из Пакистана (та, которую Марта днем приняла за индианку), одна из России, еще эстонка, украинка и немка. Чуть позже пришла еще одна молодая девушка совершенно экзотической внешности, с невообразимой прической и не менее удивительным происхождением – она была из Эритреи.
Марта больше молчала. Слушала. Женщины охотно рассказывали о себе. Наверное, у них дефицит общения, подумала Марта.
Разный возраст, разные страны, разные истории замужества – и все они оказались здесь.

В десять часов вечера все разошлись по своим комнатам, и Дом женщин постепенно погрузился в тишину...